Бену Раддлу удалось получить два места в одной из кормовых кают. Третье место в той же каюте было занято норвежцем по имени Ройет, обладателем прииска на Бонанце, одном из притоков Клондайка. Это был человек мирный и мягкий, отважный и осторожный в одно и то же время, как вообще все скандинавы, которые достигают успеха благодаря своему упорству. Как уроженец Христиании, он провел зиму в родном городе и возвращался теперь в Доусон. Малообщительный, он оказался, в общем, очень покладистым товарищем по путешествию.

Счастье обоих кузенов, что им не пришлось оказаться в одной каюте с техасцем Хантером. Впрочем, если бы они даже хотели быть там, это им не удалось бы. С помощью золота Хантер получил для себя и для своего товарища четырехместную каюту. Тщетно некоторые пассажиры просили этих грубых людей уступить им два свободных места. Все они получили резкий отказ.

Как видно, Хантер и Мэлоун – так звали спутника техасца – не были стеснены в деньгах. То, что зарабатывали на своем прииске, они тратили самым безумным образом, пригоршнями бросая золото на игорные столы. Само собой разумеется, большую часть времени они проводили в игорном зале «Фут-Бола».

Выйдя из порта Ванкувер в шесть часов утра, «Фут-Бол» двинулся по каналу к северной его части. Отсюда ему оставалось только, держась недалеко от американского берега, большей частью под прикрытием островов Королевы Шарлотты и Принца Уэльского, подняться до места назначения.

В течение этих шести дней плавания кормовые пассажиры не могли покидать юта. Гулять по палубе было невозможно, так как она была вся завалена и заставлена перегородками, в которых везли животных – быков, лошадей, ослов и оленей. Кроме того, по всей палубе бродили воющие собаки и группы подавленных нищетой эмигрантов и их жен, окруженных болезненными детьми. Эти ехали не для разработки за свой счет каких-либо приисков, а для того, чтобы наняться на службу синдикатов.

– Ты сам этого хотел, Бен, – сказал Сумми Ским в тот момент, когда пароход выходил из гавани. – Вот мы и на пути в Эльдорадо. Мы тоже сделались частицей этого общества искателей золота, которое едва ли принадлежит к числу лучших.

– Было бы странно, если бы это было иначе, мой дорогой Сумми, – ответил Бен Раддл. – Надо принимать вещи такими, каковы они есть.

– Я предпочел бы вовсе не брать их, – возразил Сумми. – Да и, по правде говоря, Бен, мы совсем для этого не годимся. Что мы получили в наследство прииск – ну, это так! Но если бы даже он был усеян золотом, это вовсе не значит, что нам надо сделаться золотоискателями.

– Ну, хорошо, хорошо… – ответил Бен Раддл, слегка пожимая плечами.

Это совсем не успокоило Сумми Скима, и он продолжал:

– Мы едем в Клондайк, чтобы продать прииск нашего дядюшки Жозиаса, не так ли? Но знаешь, при одной мысли, что мы заразимся инстинктами, страстями и нравами этой толпы авантюристов…

– Берегись, – сказал Бен Раддл, смеясь, – ты сделаешься проповедником, Сумми!

– А почему бы нет, Бен? Да, мне отвратительны эта жажда золота и это ужасное желание богатства, которые обрекают людей на такое жалкое существование. Это какая-то азартная игра. Это скачка с препятствиями из-за золотого самородка! Ах, когда я подумаю, что, вместо того чтобы плыть на этом пароходе в чудовищно далекий край, я мог бы быть в Монреале и готовиться к тому, чтобы приятно провести лето в «Зеленой Поляне»…

– Ты обещал мне, Сумми, что не станешь упрекать меня.