– Дедушка рассказал?

    – Нет, – ответила она серьезно. – Дедушка про Ульяну ничего не знает.

    Я не стал уточнять, почему она держит дедушку в неведении. Не мое дело. Пора вставать.

    – Мне нужно одеться. Отвернись.

    В ответ она только хмыкнула, не переставая нагло пялиться. Ну!..

    Я отбросил одеяло и потащил одежду со стула. Она стояла, бессовестно разглядывая, как я, повернувшись к ней спиной, натягиваю трусы, а затем – брюки. И вдруг спросила, хихикнув:

    – Вы всегда спите нагишом? Без ничего?

    Я не нашелся ответить сразу. Обернулся к ней. И не успел.

    – Родинка!

    Я подавился готовыми вырваться словами.

    – Родинка! – еще раз радостно воскликнула она, бросила швабру и, подбежав, ткнула пальцем мне в грудь. – Красная, круглая и под правым соском.

    Я невольно глянул вниз. Она тут же убрала палец.

    – Да, родинка. Что из того?

    – У меня такая же!

    Прежде, чем я успел что-нибудь предпринять, она рывком стащила с себя футболку. Лифчика под ней не было. И я увидел под округлой девичьей грудью красную выпуклую родинку. Невольно сглотнул.

    – Смотри, у тебя она под правой грудью, у меня – под левой. Как и должно быть. Если мы сейчас…

    Она вдруг легонько толкнула меня, и я, не устояв, рухнул на койку. В следующий миг она шлепнулась на меня сверху – грудь к груди. Я увидел прямо перед собой большие синие глаза, сверкающие медным блеском пряди волос и россыпь маленьких веснушек на румяных щеках… На мне словно двести двадцать закоротило. Хорошо, что успел надеть брюки…

    Сжав зубы, я схватил ее за худенькие плечики и решительно снял с себя. Поставил на пол. Она смотрела обиженно. Сколько ей? От силы шестнадцать… Не хватало еще вляпаться здесь в совращение несовершеннолетних.

    – Тебя как зовут?

    – Евдокия.

    – Дуня, значит.

    – Евдокия! – насупилась она.

    – Пусть так. Ты почему, Евдокия, бросаешься на людей?

    – Ничего я не бросаюсь, – заторопилась она. – А просто хотела показать, что если мы… Ну, соприкоснемся… то наши родинки придутся одна против другой…

    – Ну и что?

    – Какой ты!

    Глаза ее налились влагой. Но меня слезами трудно пронять. С этими козочками надо построже.

    – Вот что, – я поднял с пола швабру. – Ты пришла сюда убирать, так займись. А у меня дела.

    – Я не уборщица.

    Я удивленно посмотрел на нее.

    – Этой шваброй дедушка на ночь двери запирает. А то тут один ночевал до тебя, ночью ему что-то привиделось… Он с испугу выскочил на лестницу и покатился… Руку сломал, – она помолчала и добавила мстительно: – Надо было, чтоб ты выскочил! И шею себе сломал. Вот! – она показала язык и, вывернувшись, выбежала из комнаты.

    Я сел на койку со шваброй в руках. Командировка и на самом деле получалась дурацкая…

    2.

    – Вы не ночевали в гостинице!

    – Так точно!

    Администратор смотрела на меня с осуждением.