— Видеть-то вижу, но все-таки сомневаюсь. Не верь глазам своим, — донеслось до них.

Тоннель круто пошел вниз, теперь уже приходилось цепляться за стены, чтобы удержаться на ногах. Но стены пещеры начали раздвигаться, потолок медленно поднялся выше и пропал из виду, растворился в мертвенном зеленоватом сиянии. На стенах пещеры вместо капель воды начал искриться иней, под ногами слабо похрустывали кусочки льда. И незаметно для себя путники вошли в огромный зал.

Определить его размеры было нельзя, его наполнял светящийся зеленоватый туман. Каменный пол был отполирован до блеска, на нем были высечены таинственные угловатые руны. Хани хотел рассмотреть их получше, но принцесса не давала остановиться.

Прямо посреди зала, на невысоком каменном постаменте, украшенном затейливым орнаментом из переплетающихся рун, тускло поблескивала гладкими полированными гранями восьмиугольная пирамида из Черного Льда. Ее окутывало едва различимое, слегка клубящееся облако мрака, смазывающее очертания пирамиды, отчего казалось, что она колеблется, дышит.

— Вот он, — остановилась Ториль.

— Кто? — не понял Хани.

— Неужели забыл? — насмешливо бросил ему брат. — Черный Меч!

Слова эти отозвались неожиданно гулким эхом под сводами зала, где до того вязли все звуки, прокатились отдаленным громом по тоннелям и переходам. Послышался шорох сыплющегося песка, шум падающих камней.

— Тише!

Ториль вытянула вперед Золотой Факел, и с шумом и фырканьем из него метнулось красное пламя, лизнув ледяную глыбу. В воздухе потянуло удушливой вонью, но ничего не изменилось — пламя бессильно извивалось вокруг пирамиды, даже не касаясь ее, оно отражалось от тумана. Ториль прочитала длинное, сложное заклинание, и пламя налилось ослепительной белизной. Раздалось злобное шипение, словно потревожили клубок исполинских змей. Сверкающие грани пирамиды затуманились, на них выступили крупные капли, пирамида затряслась, но устояла.

Не поворачиваясь, принцесса повелительно сказала:

— Отойдите подальше.

Братья подчинились.

Ториль начала выговаривать слова нового заклинания. Они звучали таинственно и странно, троекратное эхо сопровождало их. Пламя взревело, как рассерженный дракон, теперь оно было солнечно-желтым. Огромные его языки, казалось, целиком заполнили пещеру, погасив зеленоватый свет. В лицо братьям пахнуло нестерпимым жаром, и они невольно попятились.

Раздался страшный грохот, стены зала вздрогнули и покачнулись. Чани показалось, что они вот-вот рухнут. На мгновение зал заполнил удушливый пар, потом все стихло.

Когда глаза опять привыкли к полумраку, воцарившемуся в зале, стало видно, что на постаменте лежит большой прямой меч в черных ножнах. Рукоять его была сделана из золота в форме оскаленной драконьей морды, вставленные вместо глаз два больших изумруда грозно мерцали, как будто золотой дракон хотел схватить кого-то, но не мог и бесился от собственного бессилья. Вокруг меча клубилась все та же черная дымка.

— Вот он, — зачарованно повторила Ториль.

Хани хотел было поднять меч, но принцесса схватила его за руку.

— Не смей!

— Почему?

— Тебе не по силам владеть Мечом Ненависти, ты можешь стать не хозяином, а рабом его.

Она подошла к постаменту, долго стояла, вглядываясь в черное марево, потом протянула слегка дрожащую левую руку и подняла меч. Внезапно, отбросив все сомнения, она выхватила его из ножен. Словно ослепительная молния сверкнула в подземелье. Снова раздался грохот и полетели камни… Лезвие меча в вытянутой руке принцессы сверкало холодным, льдистым блеском, по нему, словно живые, бежали ряды угловатых черных рун, глаза дракона засияли нестерпимым красным огнем.