Может быть, Глаз Гора сможет решить все его проблемы. Энрике позволил себе помечтать о том, что случится дальше: вероятно, они с Северином могли бы заявить Ордену, что их цивилизация висит на волоске… возможно, им даже стоило бы объявить эту новость со сцены. В любом драматическом действе важно правильное освещение. И, конечно, шампанское. Северин стал бы патриархом – Энрике мог бы написать целую речь о восстановленной чести рода, и это было бы к месту. Особенно, если бы в этот момент с потолка падали конфетти. Дом Ванф вернулся бы во всем своем величии, и, конечно, ему бы понадобился историк. Он. Тогда Илустрадос приползли бы к нему на коленях, потому что они отчаянно нуждались в шпионе, знающем о тайной деятельности Вавилонского Ордена. Это было единственным слабым местом их разведки. После этого он вместе с Северином и всей их командой смогли бы изменить мир! Они могли бы раздобыть себе мечи… Энрике не представлял, что делать с мечом, но сама идея казалась ему эпической. Что, если кто-то воздвигнет статую в его честь…

– Идем.

Энрике вздрогнул и выронил из рук хрустальный бокал.

– Мое шампанское! – воскликнул он, глядя на осколки.

– Ты его даже не пил. Ты мечтал.

– Но мне нравилось держать его в руках…

– Иди за мной.

Не дожидаясь Энрике, Северин отвернулся и направился к лестнице. Энрике нахмурился и пробормотал несколько тагальских слов, за которые его бабушка надавала бы ему по голове шлепанцем. Никогда еще Северин не был таким грубым. Все его тело было заметно напряжено. Они прошли через главное лобби и направились ко входу в Сады Семи Грехов.

Рядом с конюшнями, на дороге, стояла карета. В отличие от других карет «Эдема» на ней не было никаких эмблем и опознавательных знаков. Энрике забрался в карету вслед за Северином. Кучер закрыл двери; из-за черных штор, плотно закрывавших окна, внутри стало очень темно.

Энрике беспокойно теребил рукав своей рубашки.

– Так… Теперь ты расскажешь, в чем дело?

Северин достал из кармана конверт. Багровая печать была сломана посередине, но одной-единственной буквы «Г», украшающей конверт, было достаточно.

Энрике замер. Несколько секунд прошли в гробовой тишине.

– Гипнос?

В ту минуту, когда он произнес это имя, он знал, что не ошибся. Казалось, даже душный воздух кареты подтверждал его догадку. Небольшой порыв ветра пробирался сквозь щель между занавесками, и Энрике поежился от холода.

Челюсть Северина напряглась.

– Он знает, что мы его обокрали, и попросил о встрече.

– Что?

Он думал, их план был предельно надежен. Никаких отпечатков. Никаких записей. Ничего, что могло бы раскрыть их присутствие в аукционной комнате хранения.

Гипнос был патриархом, и он мог запросто приказать арестовать их. Или придумать что похуже. Но он всего лишь просил о встрече, и это могло означать только одно: ему что-то от них нужно. Гипнос собирался их шантажировать. Энрике не понимал, почему Северин взял с собой только его. Может, он был незаменим… Возможно, его просто не было жалко.

Энрике почти ничего не знал о Гипносе, но Тристан как-то упомянул, что в детстве они с Северином были друзьями. Одного взгляда Северина было достаточно, чтобы понять: он не общался со старым товарищем уже много лет.