Несколько мгновений мы прожигали друг друга глазами. Наконец, взвесив все доводы за и против, я произнёс:

– Вас понял, доктор Шелли.

Шелли и Дзив разбираются с управлением. За время полёта из Уршпрунга они научились работать с лойтурскими механизмами, но им нужен как минимум ещё один человек, и Клара с её способностью преобразовывать Золотую силу из разных источников вполне подойдёт, если научится это делать.

А мне, судя по всему, вряд ли стоит возвращаться в столицу.

Она раскинулась прямо под нами. Огромный город, изрезанный венами рек и каналов, залитый кляксами озёр и болот на окраинах. Всегда ненавидел его серую гнетущую красоту и обожал одинаково сильно.

Проклятый город. Кажется, пришло время с ним попрощаться. Как и с карьерой, так и с родными.

Но вернуться означает оказаться, скорее всего, на каторге и обречь семью на страдания. Им не поздоровится от такого родственника. А так, может, меня сочтут погибшим?

Впервые в жизни ощущаю себя настолько растерянным и зависящим от чужого решения, но, кажется, у меня и вправду не осталось выбора. Ввязавшись в это дело, я проиграл всю свою прежнюю жизнь.

Констанц сдвинулся с места. Идём на юго-запад.

Сижу на краю палубы, смотрю, как проплывают подо мной бесконечные Белградские болота и честно не знаю, что делать, а возможность вернуться домой и попытаться всё исправить улетает всё дальше и быстрее.

Но всё закончилось. И началось. По крайней мере, моя жизнь в Ратиславии точно подошла к концу. Не представляю, что должно случиться, чтобы с меня сняли обвинения.

Так или иначе, мир уже не будет прежним.

Даже если путэра уничтожена, правительство о ней теперь знает. И понимает, как и для чего можно использовать её могущество. Значит, начнётся охота за другими источниками Золотой силы что с нашей стороны, что с лойтурской. Вопрос только, кто первым до него доберётся?

Ну а я… не представляю, если честно, что буду делать дальше я. Нужно добраться до Фомора. И поговорить с Кларой. У неё никого нет там, кроме меня. Хотя, нет. В Лойтурии живут её родственники, она сможет добраться с острова до Уршпрунга. Это у меня нет никого, кроме меня.

А на кой я вообще ей сдался?

Она идёт…

Как только пришла, кинулась мне на шею.

– Я жива, господин Бобров, представляете?! – завизжала радостно на ухо. – И даже не хочу никого убивать. Дзив нашёл инъекции Золотой силы в аптечке. Он сказал, в Фоморе сможет сделать ещё, основываясь на этих.

Пришлось опять напомнить, что я Давыдов. С кем она меня постоянно путает? Что вообще за Бобров? Кто-то из её знакомых? Очередной воздыхатель, вроде того Николя и упыря?

Остерман подтолкнула меня к самому краю, и я спиной упёрся в перила, сжал её, видимо, слишком сильно, потому что она ойкнула.

– Вы что, господин сыскарь, – чуть отстранившись, произнесла она с лукавой насмешкой, – боитесь высоты?

– Вовсе нет. Просто я достаточно благоразумен, чтобы не желать свалиться с такой высоты.

А Клара совсем бесстрашно и даже безрассудно встала рядом, держась за перила. Ветер развевал её тёмные выбившиеся из причёски волосы. Оказывается, они у неё вьются.

Подол красного платья трепетал, точно парус, а она улыбалась совершенно лихо. Видимо, доза Золотой силы оказалась слишком велика. Утром глаза у неё были красные, да и ночью мы все слышали, как она рыдала в своей каюте.

Но всё же улыбка красит её больше печали.