– И что с ним делать после? – недоуменно уточнила сестра.

Бруни посмотрела на мальчишку. Тот затравленно оглядывался по сторонам, словно искал щелочку, сквозь которую можно было бы испариться.

– А потом отпустить, – твердо сказала она, – на все четыре стороны.

Зеленые глаза оборотня широко раскрылись, и лицо на миг осветилось надеждой, сделавшей его невероятно привлекательным. Но чернота быстро заполнила радужки: для этого ребенка самым страшным было поверить в людскую доброту.

Матушка смотрела на него, бредущего, будто под конвоем, за Виеленной, с затаенной грустью. Боги не дали им с Ральфом детей. А теперь уж и не дадут.

– Бруни, ты пришла? – крикнул Пип из кухни. – Мне срочно нужна помощь!

– Знаю, – вздохнула она и направилась к нему.

С Ваниллой расцеловались, как сестры. И родственницами друг другу приходились, и дружили давно, и делились сплетнями, и ходили вместе по кондитерским и бакалейным лавкам – чем еще заняться в свободное время двум одиноким женщинам, считающим себя хозяйками своих жизней?

– Во дворце такой переполох! – принялась рассказывать Ванилла, засучив рукава и оттесняя отца от кухонного стола. – Вчера утром неожиданно прибыло посольство из Гаракена, а в его составе сам герцог Ориш, кузен короля! Поговаривают, будто привез предложение женить нашего старшего принца на ихней принцессе!

Бруни сняла плащ и сапоги, повязала фартук, вымыла руки и сменила Пипа, замешивающего тесто, чтобы он мог заняться начинкой для булочек.

В кухню заглянула Ровенна.

– Хозяйка, помощь нужна?

Матушка качнула головой, пояснила:

– Зал на тебе. У нас мерзавчики!

Наступал вечер. Сейчас в трактир потянутся уставшие ремесленники – хлебнуть пива или морса, закусить пряными сухариками по дороге домой. Чуть позже зал наполнится постоянными посетителями: купцами, пришедшими поужинать и поговорить о делах, стариками, чью холодную кровь согреет близость других людей, разговоры, сплетни и слухи, патрульными из городской стражи, уставшими наматывать бесконечные круги по улицам квартала в поисках беспорядков. Захаживали к Матушке Бруни отужинать и главы четырех ближайших гильдий, чем она несказанно гордилась.

Ровенна, будто бригантина, идущая на всех парусах, вернулась за стойку – старшей из сестер Гретель нравилось воображать себя хозяйкой.

– Уж пора бы принцу Аркею жениться, – пробурчал Пип, набирая молотый красный перец на кончик ножа и высыпая его в начинку, – годков-то ему сколько?

– Двадцать девять, отец.

Бруни насторожилась. Зазвучали в голосе подруги знакомые загадочные нотки – предтечи пересказа дворцовых сплетен, которые Ванилла обожала.

– А он что? – кинула пробный шар Матушка.

– А он никогда не женится! – сделав страшные глаза, ответила та. – Я точно знаю!

Пип покосился на дочь, пожевал губами и полностью погрузился в таинство приготовления пищи. Готовить толстяк обожал, но терпеть не мог, когда его отвлекали. Разглашай подруги во весь голос государственные тайны – он все равно бы не услышал.

Ванилла подвинула свою доску с тестом ближе к доске Бруни и зашептала, задыхаясь от волнения:

– Не спалось мне вчера, я и встала часа за два до рассвета. Дай, думаю, опару заведу для утренних блинчиков. Спускаюсь в кухню и вдруг слышу голоса! Я струхнула. Сначала решила – воры, потом – что поварята орехи таскают. Мы их от мешков только и гоняем. Осторожненько выглянула из-за двери и обомлела. Сидят за столом его величество вместе со своим шутом, шалопаем Дрюней, и напиваются до золотых демоненков в глазах.