— И пожалуйста, будь поосторожнее. Сам знаешь, в каком шатком положении мы теперь…

Колобок кланяется, насколько позволяет обширный живот и выходит. Клеопатра вздыхает и возвращает ручку под передничек у-трона-стоящего. Я спрыгиваю с ящика. Не сказать, что узнал много, но нам любая инфа лишней не будет. Иду в обход особняка, заглядывая и подслушивая. Обнаружил кухню, с орудующим в ней поваром, и комнатку, где сидят еще трое индифферентных молодых людей в передничках и ошейниках. И больше ничего.

Итак, хозяйку я видел, гарем ее я видел тоже. А где боевики? Где остальные вооруженные до зубов дуболомы? Не может же быть, что все держится на одном только Колобке? Может казармы на втором этаже? Хотя странно это. Казармы по идее должны располагаться снизу. А ну как враг нагрянет, кто его встречать первым будет? Клеопатра и мальчики в передничках? Фигня какая-то, и что там она говорила про «шаткое положение» … уж не об этом ли?

Пока дожидался полного восстановления организма опустилась ночь. Возникла малодушная мыслишка плюнуть на всю эту комедь с ролевыми играми и свалить. Я точно знаю, на крыше никого нет, никто за двором не наблюдает. Но потом ведь сам себя буду гнобить, что не остался и Колобку железом за железо не отплатил.

Подхожу к наружной железной лестнице, которой пользовался Колобок. Начинаю крадучись подниматься. Вот второй этаж, но в окнах полная темень, полная тишина и полное ощущение, что нет никого. В конце концов я несколько часов здесь проторчал. Были бы здесь какие боевики помимо Колобка, уже бы как-то себя обозначили.

Сам Колобок как раз на первом этаже дрыхнет. У него там своя комнатенка со стенами, обвешенными фотками Клеопатры, я проверил. Иду еще выше, ступаю на плоскую крышу, катаную мягким профнастилом на гудронном наполнителе. И как только Колобок умудрялся по такой мягкой крыше так громко бухать своими ботинками.

Обхожу крышу. Башенки и флигелечки бутафорские из шлакоблоков. На месте Колобка я бы их разнес к чертовой матери, чтоб обзору не мешали. Но я и так уже догадался, что он никакой не вояка. Вот его лежка. Пара одеял и мешок с песком. Хотя нафиг ему мешок, винтовка на сошках. Подхожу к будочке с чердачным выходом. Ожидаемо заперта изнутри. Ладно, ломиться в ночь не буду, я не грабитель какой. Подожду до утра. Спрятался за будкой, прислонился к стене, закемарил.

Проснулся утром от чириканья птиц. Надо же. Летают, чирикают. Для них походу никакого апокалипсиса не случилось. Их житуха совсем никак не изменилась. Как клевали ягодки и гадили сверху на весь мир, так и продолжают. Пока я предавался рассуждениям об относительности оценки происходящего в мире, в утробной глубине дома послышались шаги, со щелчком отперли запор, скрипнула открываемая чердачная дверь. Колобок вышел на крышу.

Глава 22

Вот что я за человек такой? Этот Колобок, сучонок, выстрелил в меня, не задумываясь, не зная, кто я такой, не зная моих намерений, просто взял, сука, и шмальнул в расчете на глушняк. А я стою за его спиной и жду, когда этот урод закончит мочиться с крыши. Я, видите ли, не могу так запросто убить человека, не дав ему напоследок облегчиться.

А Колобок стоит и ссыт… и ссыт, сколько же он жидкости в себя влил? Я гляжу в его круглую спину, шашка отведена для удара. Колобок, наконец, задвигал тазом, видимо пытаясь стряхнуть с конца последнюю каплю, будто не знает народной мудрости, что сколько письку не тряси, последняя капля все равно в трусы упадет.

— Ну ты поссал? — не выдерживаю я.

— Поссал, — радостно сообщает Колобок и осекается, поворачивается в мою сторону с выражением крайнего удивления на лице.

Ну вот, я ему не только облегчиться позволил, еще и удивил напоследок. Теперь уж точно хватит сантиментов.