|
А вот что вас сюда занесло, мистер Гумилефф? Решать проблему «Армагеддон» на секретном объекте не совсем логично. – Подозреваю, что меня сюда занесло то же, что и вас, полковник. Но давайте сначала уйдем с посадочной полосы куда нибудь в помещение, и там спокойно поговорим. Моим людям можно выйти из вертолета? – Да, мы не причиним вам вреда. Простите, но… почему вы без маски? Я думал, что с учетом эпидемии вы должны быть одеты в костюм биологической защиты. – Я иммунный, – пояснил Гумилев. – Если вы не знаете, то человек может заразиться вирусом и заболеть, а может и не заболеть, но стать носителем, заражая других. Я же, к счастью, вирус вообще игнорирую – в моем организме он не уживается. У меня в группе еще двое таких, остальные в биозащите с фильтрами. – Это любопытно, – сказал полковник с неподдельным интересом. – Получается, если провести тесты, многие из тех, кто сейчас заперт на Территориях, обретут свободу? – Да, но аппаратура для проведения тестов пока слишком несовершенна. Такой объем работы проделать мы еще не можем. Полковник, я хочу напомнить – вы сказали, что моим людям можно покинуть вертолет. – С одним условием – оружие они оставят внутри. Гумилев вернулся к вертолету и, сдвинув дверцу, проинформировал своих бойцов: – Это армия Макриди. – Эти бандиты?! – вскинулся Санич. – Пока они ведут себя вполне цивилизованно. Разрешили нам покинуть вертолет, но оружие оставить внутри. – Я не согласен, – уперся Санич. – Андрей Львович, это же черт знает, что такое! Сдаемся в плен, словно… словно… Не найдя подходящего приличного слова, покрасневший Санич махнул рукой и отвернулся. – Олег, устроить сейчас перестрелку на взлетной – самое глупое, что мы можем сделать. Нас сразу же положат. Мы же предусмотрели и такой вариант, помнишь? Санич поморгал и положил М 4 на пол. Под бдительными взорами автоматчиков Роулинсона они цепочкой прошли к зданию. Гумилев обратил внимание, как Нестор Тарасов едва не споткнулся, увидев полковника. Он замедлил шаг, потом потряс головой, словно отгоняя морок. Полковник с капитаном вошли вслед за ними, после чего Роулинсон распорядился: – Долтри, мы побеседуем с мистером Гумилевым, а вы пока устройте остальных. Здесь есть что то вроде конференц зала, там им будет удобно. – Да, сэр, – вытянулся капитан. В коридоре метнулось что то рыжее, и Гумилев с удивлением увидел кота. Тощий, ободранный, но с несомненным чувством собственного достоинства, он сел и уставился на Гумилева. Откуда он взялся на заброшенной базе? Хотя тут есть продовольственные склады, а где запасы продуктов, там и крысы с мышами. А где крысы с мышами, там сам господь рассудил обитать котам. Пищевая цепочка. – Мурзик, Мурзик… – тихонько позвал кота Гумилев. Ему сразу вспомнился теплый пушистый комочек, принесенный Марусей утром в постель, и радостный крик дочки: «Папа! Папа! Он круче манула в стотыщпийсят раз!». – Эх, Маруська… Скучаешь, наверно… – пробормотал Гумилев. Кот не подходил, но смотрел в целом приветливо, как профессора смотрят на заядлых прогульщиков студентов, неожиданно зашедших на лекцию. – Кот, – констатировал Роулинсон. – Откуда бы ему тут взяться? Любите кошек? – Есть такой грех, – сказал Гумилев. – Проходите, пожалуйста, – Роулинсон широко распахнул дверь в скудно обставленный кабинет. В углу стоял пыльный американский флаг, на стене висел портрет бывшего президента США, какие то дипломы с внушительными печатями в аккуратных рамках. На столе находилась семейная фотография: моложавый мужчина в футболке с надписью «USAF» на груди, рядом с ним – красивая брюнетка, которая держит на руках удивленного ребенка лет двух трех, все позируют на палубе яхты, позади – зелено голубой простор океана и разноцветные паруса. |
