Однако нового Смотрящего — Кемеровского Винта — Аркадий откровенно не жаловал, а некоторые из зэков были просто уверены, что он его просто ненавидит.

Но и здесь истоки такого отношения к новому Смотрящему оказались вполне объяснимыми. Полковник Черемных, к которому Аркадий относился с большим уважением, как‑то, общаясь с ним, проговорился о своих подозрениях в отношении Кемеровского Винта, и более всего не поверил странным смертям разнообразных свидетелей, предшествующих его назначению смотрящим «двойки», а также его обвинению в крысятничестве воровского общака.

Поначалу Аркадий, прошедший такое же обвинение, хотел сблизиться с «товарищем по несчастью». Но один из старых уважаемых криминальных Авторитетов, в разговоре с кем‑то из своих близких, проговорился, что лично он не верит в невиновность Кемеровского Винта. Этот старый босяк был уверен, что правда еще всплывет наружу и кому‑то сильно не поздоровится. Эти слова услышал шнырь нарядной и поспешил рассказать о них своему шефу.

Этих сомнений оказалось вполне достаточно, чтобы Аркадий вычеркнул Кемеровского Винта из списка тех, с кем ему хотелось бы общаться, тем более оказывать помощь.

Долгое время Грегорова называли Арканом, как производное прозвище от его имени, но с того времени, как к ним в колонию едва не спустили старого Вора в законе — Толика–Аркана, посчитали, что два Аркана слишком много для одной зоны.

А это и был тот самый Толик–Аркан, благодаря которому Грегорова и реабилитировали в глазах криминального мира.

Толика–Аркана администрация колонии долго раздумывала: выпустить его в колонию или нет? Но вовремя одумалась: старого Вора продержали в ПКТ около двух месяцев, никак не решаясь выпускать его в зону. А когда уже хотели вроде бы выпустить, старший Кум получил от своего стукача информацию, что на зоне из‑за Толика–Аркана вот-вот должна начаться буза. Сначала зэки объявят голодовку, требуя, чтобы его опустили в зону, а если голодовка не подействует, то пойдут и на открытое противостояние с администрацией.

Не желая испытывать судьбу, старший Кум уговорил спецчасть, и неугодного Вора быстро сплавили по этапу в другую колонию: пусть о нем у других болит голова.

Но именно с тех пор Грегорова перестали называть Арканом, а закрепилось за ним новое прозвище — Грек — на этот раз прозвище было производным от его фамилии.

Аркан–Грек старался не вмешиваться в междоусобные распри между «красным» и воровским миром, но только до той поры, пока эти распри сами не вмешивались в круг его обязанностей или лично не задевали его интересы. Тогда он давал решительный отпор.

Грегоров был открыто–прямым человеком и всегда сам привык разрешать все проблемы и конфликты, встающие на его пути.

В первое время, когда он только–только появился в зоне, его пытались подгрести под себя и старший Кум, и заместитель по режиму, и даже один крутой ДПНКа, имеющий связи в областном управлении внутренних дел. И это столь доставало и нервировало Аркана–Грека, что он однажды взял и неожиданно назначил всем троим встречу у себя в нарядной. Причем каждый из приглашенных гостей знал, кто будет на этой встрече. Для всех троих это оказалось столь неожиданным, что они решили явиться на встречу.

Когда вся троица явилась к точно назначенному сроку к дверям в нарядную, из кабинета начальника колонии, расположенного прямо напротив нарядной, появился Аркан–Грек и уважительно предложил:

— Прошу вас! — и отошел в сторону, как бы предлагая войти пришедшим в кабинет начальника колонии.

Не понимая, что происходит, но уверенные, что их приглашает сам полковник, офицеры молча вошли. Вошли, и с большим трудом удержались от восторженных возгласов: длинный стол, за которым начальник колонии обычно проводил оперативки, был накрыт на троих, и был богато уставлен дефицитными по тем временам копченой колбасой, фруктами, овощами, дорогим армянским коньяком, водкой и грузинским вином.