— Сильван Тайер всегда был крепким засранцем, — пробормотал Блез, несколько нервозно покосившись на лестницу, сбегающую вниз, к врачебным палатам.

— Хочешь с ним повидаться?

— Нет, — ответил Паскаль, — ни капельки.

Касуабан увидел, как Блез складывает ладони в знак аквилы на своей груди.

— А вот это действительно забавно, — с горьким смехом произнес врач.

Уриил окинул взглядом погружающийся во мглу город. С высоты тот казался мирным, но воспоминания об утренней засаде указывали на ложность этого ощущения. Барбадус пребывал в войне с самим собой, удерживаемый войсками Империума, но расколотый еретиками и мятежниками, готовыми препятствовать каждому шагу законного правительства.

Хотя капитану и не нравился Лито Барбаден, но тот по праву властвовал над Салинасом, и никакие протесты не могли этого изменить. Салинас достался имперским завоевателям в результате победы, и теперь этот мир по законам Императора принадлежал гвардейцам.

И все-таки дурное предчувствие шевелилось где-то в глубине сознания Уриила, заподозрившего, что он видит далеко не все, что есть некие тайны, кроющиеся под поверхностью, что его отношение к происходящему может радикально измениться, когда он лучше разберется в процессах, происходящих в этом мире.

Он отвернулся от поблескивающего окна, прикрытого щитами, и направился обратно в отведенные им с другом комнаты. Ему было не привыкать сидеть под арестом, но в этом случае клетка оказалась куда более удобной, нежели те, где он оказывался раньше: две кровати, большие по меркам обычных людей, хотя и тесноватых для космического десантника, стоящие возле стен, и еще два пустых ящика для вещей, хотя ни Уриилу, ни Пазанию класть туда было нечего.

— Ну как, увидел что-нибудь интересное? — спросил Пазаний.

Сержант сидел на полу, рассеянно почесывая культю и наблюдая за тем, как друг пересекает комнату. Пазаний казался удивительно спокойным, и Уриил даже позавидовал его способности сохранять самообладание в любых обстоятельствах.

— Нет, — сказал капитан, ощущая, как само присутствие Пазания успокаивает его нервы. — Пока все выглядит мирно.

— Тогда, во имя Императора, сядь уже, пока не протоптал дыру в ковре, — предложил Пазаний, поднимая перед собой бронзовый кувшин. — Мне тут удалось винца добыть. Конечно, не такое хорошее, как тот купаж, что подают на Калте, но пить, несомненно, можно.

Уриил взял кубок, стоявший на столике возле кровати, и опустился на пол рядом с другом. А затем протянул бокал, чтобы Пазаний наполнил его до краев. Несмотря на предупреждение, вкус у напитка показался волшебным.

— Недурственно, — произнес Уриил.

— Сойдет, — откликнулся Пазаний. — Эх, а помнишь вина Калта?

— Некоторые, — сказал капитан. — А с чего вдруг такой интерес к винам моей родной планеты?

— А тот замечательный диалект, на котором они разговаривали в этих своих пещерах? — продолжал Пазаний. — Помню, как мы с тобой заговорили в первый раз. Я вряд ли хоть слово понял.

— Да, язык своеобразный, — согласился Уриил, начиная понимать, к чему клонит его товарищ.

— Кажется, тебе несколько лет понадобилось, чтобы избавиться от чудовищного акцента, — заметил Пазаний. — Ты еще хоть что-нибудь помнишь из того?

— Кое-что, — ответил Уриил, переходя на неразборчивый диалект обитателей глубоких пещер Калта. — Это уж такая штука — раз усвоив, уже не забудешь.

Последний раз на этом языке он говорил, когда ему было примерно шесть лет, но генетически усиленная память позволила вернуться к родной речи с такой легкостью, словно он оставил свой мир только вчера.