|
Выглядело это страшно эротично, у меня даже нос зачесался от возбуждения. Динка упала на четвереньки и в такт музыке начала энергично раскачиваться всем корпусом и поддавать тазом, будто татуированный дракон неистово брал ее сзади. Тут, полагаю, мужское начало отвердело не только у меня. Я, конечно, так себе разбираюсь в пластическом искусстве, но если это не оно самое, то я папа римский. Покойный. По окончании номера собравшиеся в баре сталкеры, до того молча и жадно наблюдавшие за пикантным зрелищем, завопили, зааплодировали, затопотали ногами, засвистели, завыли, подражая сексуально озабоченным волкам и койотам из американских мультиков. — Феерично, — сказал мне Патогеныч, закончив выть. — Но отлучусь. Мочевой пузырь катастрофически переполнен. — Очень подозрительно, — заметил я. — Да, я иду рукоблудить! — рассердился Патогеныч. Его борода возмущенно встопорщилась, темные очки сползли на кончик носа. — Ибо надо быть деревянным, чтобы безболезненно переносить такие шоу-программы! И никто не вправе мне воспрепятствовать. Потому что мы живем в свободной стране. Кажется. Хемуль, слушай, а в какой мы сейчас хотя бы стране?.. — Ступай уже. Я покараулю тебе место, — пообещал я. Патогеныч ушел в туалет, и на его стул тут же вскарабкался Хе-Хе. — Старик сейчас вернется и прогонит тебя пинками, — честно предупредил я. — Я ненадолго, — пояснил Хе-Хе. Этот тип был страшно похож на актера из одного старого фильма, который я как-то от нечего делать смотрел по телевизору у Динки. Названия я не помню, потому что смотрел не с начала. Там вроде бы хорошие вампиры мутузились с плохими, зиловский фургон прямо на трассе перекувырнулся через кабину, а один крендель в черных очках, как у Патогеныча, хороший, пил свиную кровь из термоса — человеческую ему было западло, религия не позволяла, — и время от времени кричал: «Всем выйти из тени! Ночной патруль!» Кино было нормальное такое, жизненное — особенно мне понравилось, как главный плохиш вынул себе через разрез в шее позвоночный столб и махался этим столбом с главным хорошим в черных очках, который в качестве оружия использовал длинную ртутную лампу дневного света. Ну так вот, был там у хороших крутой водила, дававший по городу на том самом перевернувшемся зиловском фургоне под двести в час. Именно на него и был поразительно похож Хе-Хе — и внешностью, и повадками, и голосом, и манерой говорить. — Ты не с Бубной сейчас разговаривал? — спросил Хе-Хе, задумчиво глядя, как по сцене скользит очередная стриптизерша. — А что? — Так, интересуюсь знать. — Он помолчал. — Что ты решил с туристами? Паковать мне рюкзак? Я сделал крошечный глоток водки. — Паковать, конечно. Только без меня. — Что так? — Подняв бровь, Хе-Хе перевел на меня удивленный взгляд. — Хорошие вроде деньги предлагают. — Не хочу, — сказал я. — Устал. Отмычки, которые мне позавчера подобрал Бубна, оказались гнилыми. И вообще работенка, которую подыскивает мне Бубна, раз от разу оказывается насквозь гнилой. |
