— На здоровье, комиссар. — Он протянул мне инфопланшет. — Доставили на ваше имя несколько минут назад.

Я принял его и бегло просмотрел, затем поднял взгляд на офицеров.

— Ну что же, — произнес я, стараясь подавить внезапную вспышку энтузиазма, возникшую от предвкушения представившейся вдруг возможности увильнуть на время куда-то, где хоть немножко теплее. — Полагаю, это возможность получить некоторые ответы.

— От кого? — спросила Кастин, не пытаясь скрыть удивление, — мы находились на поверхности этого грязного шарика всего лишь несколько часов, что вряд ли было достаточным, чтобы кто-либо на Периремунде заметил наше присутствие, не говоря уже о том, чтобы посылать нам сообщения.

— От местного арбитра, — ответил я, подвинув к ней планшет, чтобы она тоже могла прочесть информацию. — Он желает обсудить, согласно каким протоколам будут распределяться наши полномочия при отправлении правосудия, на случай если вашим мальчикам и девочкам случится слишком бурно провести свободное от несения службы время.

Подобный запрос был обычен для тех случаев, когда тот или иной полк Гвардии останавливался на какой-нибудь планете. Делалось это для того, чтобы, случись солдатам устроить дебош (что они и проделывали всегда, без исключения, и без этого моя должность потеряла бы значительную часть своего смысла), все заинтересованные стороны знали бы, должно ли их передать местному судопроизводству, офицерам военной полиции либо напрямую Комиссариату.

На все эти вопросы, вероятно, было столько же различных ответов, сколько комиссаров на планете, но что касается меня, я всегда просил, чтобы все солдаты, попадавшие в неприятности, были переданы непосредственно на мое попечение, и изменять спустя много лет привычке, приобретенной еще в самом начале моей карьеры с 12-й полевой артиллерией, не видел никакого резона. Начать уже с того, что у солдат она порождала иллюзию попечения об их благе, у них складывалось мнение, что я сделаю все возможное, чтобы у любого из них было все хорошо, насколько это возможно. Таковое мнение в целом благотворно влияло на боевой дух, и к тому же все эти хлопоты давали мне хороший повод регулярно выезжать из расположения полка, чтобы поискать и для себя более приятные способы провести время. В тех же случаях, когда мне было недосуг либо я был самым честным образом слишком занят, я всегда мог положиться на Юргена в том, что он выполнит за меня всю бумажную работу.

Я пожал плечами:

— Полагаю, было бы возможно просто связаться с ним отсюда, но…

— Вы раздумываете о том, чтобы явиться лично? — спросила Кастин.

Я кивнул:

— Уверен, что он оценит подобную обходительность, а ведь произвести хорошее впечатление никогда не повредит.

Не говоря уже о том, что столица планеты располагалась на добрых пару тысяч метров ниже нас и потому в ней было, черт побери, несколько теплее, чем на Хоарфелле, где мы в данный момент пытались расквартироваться.

Броклау поглядел с беспокойством.

— По крайней мере, сначала отдохните хоть немного, — посоветовал он. — Вы на ногах с тех пор, как мы вышли на орбиту.

— Не долее, чем все остальные, — ответил я, напуская на себя такой вид, будто с трудом сдерживаю зевоту.

По правде говоря, я вовсе не был настолько усталым, потому как сумел урвать немного сна во время спуска на шаттле, что не только меня освежило, но и в качестве дополнительной награды позволило не быть свидетелем неизбежного характерного для Юргена смущения перед атмосферными перелетами. Я никогда не видел, чтобы его по-настоящему тошнило, потому как подобное было ниже того достоинства, которое, как он наивно полагал, даровала ему высокая должность личного помощника комиссара, но его волнение перед тем, что это может произойти, соединенное с чисто физическим дискомфортом, заставляло его потеть, подобно орку, что, в свою очередь, позволяло обычному букету его запахов расцветать до поистине ошеломительной силы.