— Дочь Элис, пять лет.

— Хороший возраст. У меня двое дочерей, но обе уже улетели из гнезда. Так что наслаждайтесь ребёнком, пока можно. Поверьте мне, десять лет пролетят незаметно, вы и оглянуться не успеете, а ваша маленькая девочка куда-то подевалась.

Я улыбнулся:

— Ну, нам ещё до этого далеко.

— Вот-вот, я и говорю, получайте удовольствие. И позвольте дать вам совет.

— Пожалуйста.

— Всегда придерживайтесь принципа: дом отдельно, работа отдельно. Пришли домой — забудьте о работе. Все эти ужасы и мерзость. Забудьте. Это всего лишь работа. — Он взял лопатку и повернулся к захоронению. — Вообще-то я кое-что о вас знаю. Ведь вы по образованию врач?

— Да, у меня диплом врача, но я переквалифицировался в антрополога. А с кем вы разговаривали обо мне?

Уэйнрайт наморщил лоб:

— Что-то не могу припомнить. Память подводит. Думаю, вас упомянул в беседе кто-то на конференции криминалистов. Речь шла о новом поколении, добившемся успеха. В числе других назвали и вас.

Не скрою, я был польщён.

— Приличный скачок вы сделали — от медицины до антропологии, — продолжил он, деловито работая лопаткой. — Полагаю, вы учились в США. Исследовательский центр в Теннесси?

— Да, я провёл год там, в антропологическом исследовательском центре.

Это было ещё до встречи с Карой, когда я решил переключиться с живых на мертвецов. Можно было ожидать, что профессор Уэйнрайт отпустит в адрес центра какое-нибудь пренебрежительное замечание, но этого не случилось.

— Весьма приличное заведение. Но не для меня. Должен признаться, терпеть не могу каллифоридов. Противные существа.

— Я тоже не большой их поклонник, но они приносят пользу.

Каллифориды, они же мясные мухи-падальницы. По их поведению легко проследить за этапами разложения плоти.

— Да. Жаль, что в процессе разложения этого тела они участия не принимали. Для них тут слишком прохладно. — Он показал лопаткой на останки, которые мы успели с ним извлечь. — Итак, каково ваше мнение?

— Я предпочёл бы его высказать, когда тело доставят в морг.

— Конечно. Но я уверен, вы уже сделали кое-какие выводы.

Его лицо закрывала белая маска, но чувствовалось, что он улыбается. У меня не было желания рассуждать сейчас на данную тему, потому что когда останки очистят от земли и промоют, они будут выглядеть иначе. Но в палатке, кроме нас, никого не было, и Уэйнрайт оказался вовсе не таким страшным, как я ожидал. К тому же хотелось дать ему понять, что он не единственный, кто в этом разбирается. Ходили слухи, будто он считает криминальную антропологию чуть ли не лженаукой.

Я присел на корточки, размышляя над тем, что лежало перед нами.

Торф — уникальная субстанция. Он состоит из гниющих и сгнивших растений, а также останков животных и насекомых, и большинство населяющих землю бактерий и насекомых существовать в нем не могут. Данная среда для них враждебна. Помещённые в него органические вещества благодаря низкому содержанию кислорода и высокой кислотности, напоминающей уксус, подвергаются эффективному дублению, как образцы в лабораторном сосуде. На севере в болотных торфяниках найдены сохранившимися огромные туши мамонтов с бивнями. Трупы людей сотни лет лежали в торфе неповреждёнными вопреки всем законам природы. В пятидесятые годы двадцатого века в деревне Толлунд в Дании обнаружили труп мужчины с верёвкой на шее, который настолько хорошо сохранился, что поначалу решили, будто это жертва недавнего преступления. Потом выяснили, что человека действительно убили, но чуть ли не тысячу лет назад.

Но свойства, делающие торф благом для археологов, криминалистам вредили, существенно затрудняя определение точного времени наступления смерти.