У подъезда Сальгренска посадили три пальмы. Из машины они выглядели замерзшими в своих кадках.

Анета Джанали вздрогнула, когда он вошел в палату, посмотрела удивленно и потянулась за кружкой с соломинкой. Он подошел к кровати и протянул ей газету.

— Посижу у тебя немного… пока жара спадет.

4

Мамы в машине уже не было. «Она скоро придет, — сказал дядя, — жди и молчи». Было темно, но свет никто не зажигал. Почему они не зажигают свет? Ей очень хотелось писать, но она не решалась попросить, удерживалась из последних сил, и от этого было еще холоднее.

Через щелку в шторе она видела лесную опушку, качающиеся под ветром верхушки деревьев. В доме чем-то пахло, очень неприятно, и у нее зачесалась спина под кофтой. Когда же наконец придет мама?

В комнату вошел еще один дядя и перебросился с первым несколькими словами. Она прижалась к стене. Ей очень хотелось есть, но еще больше мучил страх. Почему они не отправлялись домой, когда все это случилось и они оттуда уехали? За рулем сидел какой-то дядя, они долго ездили между домами, а потом еще один дядя взял ее на руки, отнес в другую машину, и они двинулись дальше. Только тогда она решилась осмотреться. Мамы с ними не было.

«Мама!» — позвала она, и дядя сказал, что мама скоро придет. Она закричала громче, и тогда дядя рассердился и больно схватил ее за плечо. Он злой, этот дядька.

Она сидела на заднем сиденье. Обхватила себя руками и плакала, пока не заснула. Проснулась, только когда они остановились, и дядя отнес ее в дом.

Никакие они не дяди, пришло ей в голову. Злые дядьки, орут все время, и от них воняет. Когда ор прекращался, она понимала, о чем они говорят.

— А что делать с девчонкой? — Ответа она не расслышала, потому что тот, второй, шептал.

— Сегодня же надо решить. — Этот дядька говорил громче других.

— Не ори так громко! — осадил его первый.

Странные какие… Разве можно орать тихо? Либо орут, либо разговаривают как люди.

— Пошли в кухню.

— А девчонка?

— Что — девчонка?

— А девчонка?

— Что ты имеешь в виду?

— Куда девчонку-то девать?

Она сидела у окна. Дядьки куда-то ушли. В лесу заухала сова. Она приподняла штору. Перед окном куст, а за ним стоит машина. Над деревьями занимается рассвет. Придерживая штору, она оглянулась — от окна шел луч слабого света, как от карманного фонарика.

В полоске света на полу что-то лежало. Она отпустила штору. Ничего не видно. Опять подняла — точно, что-то есть. Какая-то бумага.

Она запомнила направление, слезла со стула и на четвереньках поползла по полу.

Откуда-то слышались мужские голоса.

И в самом деле, лист бумаги. Она спрятала его в потайной кармашек. Надо же — она надела сегодня именно эти брюки. С потайным кармашком. Под обычным карманом — еще один. Потайной.

Она опять забралась на стул.

У нее в кармане тайна. Интересно и весело, но не сейчас. Сейчас все равно страшно. «А если дядька, уронивший бумагу, начнет ее искать и поймет, что это я взяла? Надо положить назад», — решила она, но не успела — дядьки ввалились в комнату и уставились на нее. Один взял ее на руки, а другой выглянул в окно.

Они снова куда-то ехали. Она пыталась не спать, но все равно заснула, а когда открыла глаза — было совсем светло. Она опять спросила, где мама.

— Найдем твою маму, — буркнул тот, кто сидел за рулем.

Почему он так сказал? Они что, не знают, где моя мама? И мама не знает, что я здесь, с этими дядьками?

Она заплакала, но дядька рядом на нее даже не глянул.