Винтер вышел на улицу. Зеваки тянулись со всех сторон, и полицейским приходилось применять силу, поскольку они мешали поставить оцепление. Праздник города сменился другим спектаклем… «И я ничем не лучше прочих любопытных», — обругал он себя и поднялся в свой кабинет с окнами на канал.

Он бросил взгляд в окно. Четверть часа назад все было пусто, а теперь… словно кто-то рассыпал по мостовой крошки хлеба и в одно мгновение площадь заполнили стаи орущих чаек.

Зазвонил телефон.

— Да?

— Бертиль. Перестрелка на Ворведерсторгет.

— Что?

— Три минуты назад позвонил свидетель. Говорит, настоящая гангстерская война. И у нас там есть патрульная машина, они подтвердили — да, стреляют.

— Ну и денек…

— Я что-нибудь пропустил?

— У нас тут драма с заложниками. Прямо под окнами.

— Я весь день сидел на телеф… Что ты сказал? Заложники?

— Автобус. Не важно. Ты кого-нибудь туда направил?.. Где, ты сказал, стрельба?

— Ворведерсторгет.

— Я знаю, где это.

— Там патрульная тачка, но наших никого. И у меня никого…

— Поехали, — сказал Винтер. — Машина есть?

Пока они мчались по Смоландсгатан, их преследовали усиленные мегафонами голоса. Он подумал о маленьком мальчике в автобусе, и его охватил гнев, похожий на внезапный приступ тошноты.

— Что происходит… — то ли сказал, то ли спросил Рингмар, поглядывая в зеркало.

— Знаю только, что там сидит парень с маленьким мальчишкой и собирается застрелить и его, и себя. А может, и других.

Рингмар вздохнул.

— Возможно, у него еще и взрывное устройство.

— А мы едем в другой конец города…

Винтер покосился на Рингмара. Внезапно захрипело и затрещало радио. Полицейский докладывал о событиях на Ворведерсторгет. Четыре выстрела с крыши дома на площади. Похоже, перестрелка — двое стреляли друг в друга, а теперь исчезли. Ищут на крыше и на земле… «О черт! Опять стреляют!» — воскликнул полицейский, и связь прервалась.

— Да что ж это такое… — Рингмар постучал по приемнику. Ничего, кроме потрескивания. — Это Ион Стольнаке.

Они переехали мост. Уже на подъезде к площади Винтер увидел две патрульные машины и лежащих на земле людей. У него похолодело в животе, но когда они подъехали ближе, оказалось, что все живы — просто ищут защиту, чтобы случайно не оказаться на линии огня.

Они, пригибаясь, подбежали к двум полицейским, сидящим на корточках за патрульной машиной. Один держал в руке «уоки-токи». Он кивнул Винтеру и Рингмару — это был Сверкер. Пару дней назад они уже с ним сталкивались — он разбирал дорожное происшествие на Корсвеген. Винтер тут же вспомнил, что Сверкер вернулся на службу после лечения по поводу рака.

— Чертовы гангстеры, — сказал Сверкер. — И что, теперь так и будет продолжаться?

— Что происходит?

— Что происходит? Стреляют, вот что происходит, — вмешался второй полицейский, и в эту секунду опять прозвучал выстрел. Сидеть здесь на корточках было неудобно, неприятно и страшно.

— Настоящая война, — сказал Сверкер.

Кто-то закричал неподалеку, сначала коротко и громко, а потом тише, но более продолжительно.

— Что это? — Глаза у Рингмара округлились.

Винтер приподнялся и посмотрел через автомобильные стекла. В тридцати метрах от них на асфальте лежал полицейский в форме.