— Я не мог забыть прикосновения ваших губ, — сказал лорд Ротвин. — Они были мягкими и, я бы сказал, испуганными, но даже тогда я понял, что ваш поцелуй отличался от прочих, изведанных мною ранее. — Он склонил свою голову к ней и мягко спросил: — Нельзя ли убедиться, не ошибаюсь ли я?

Ее губы были уже готовы для поцелуя, и когда он нашел их, Лалита почувствовала, что вся сила ее любви принадлежит супругу, что его поцелуй был сродни прикосновению к чему-то божественному. Она всегда грезила об этом, но никогда не допускала мысли о том, что это может с ней произойти.

Губы ее супруга, вначале мягкие, стали потом все более и более требовательными. Почувствовав, что Лалита откликается на его поцелуи и ласки, что ее тело вздрагивает в такт его, он стал еще более властным.

Оторвавшись от возлюбленной, лорд Ротвин заглянул ей в лицо и увидел, что оно окрашено печатью неземной красоты.

— Моя бесценная! Моя дорогая! — сказал он низким бархатным голосом. — Я сделаю вас счастливой, я буду вашей защитой и опорой, отныне ничто не сможет омрачить вашу жизнь.

— Я люблю вас, — шептала Лалита. — Но вы такой… замечательный, такой блестящий… Я боюсь… не оправдать ваших надежд!

Лорд Ротвин улыбнулся.

— Вам не следует этого опасаться! Вы мне нужны, как прежде не была нужна никакая другая женщина.

Прочитав немой вопрос в глазах супруги, он продолжал:

— Женщинам всегда было от меня что-то нужно, но когда я чувствовал себя готовым дать им требуемое, я всегда чувствовал, что что-то важное ускользает из отношений. И вот, когда мы с вами принуждены были коротать ночь в хижине дровосеков, я понял, что это было.

— И что же это было? — искренне поинтересовалась Лалита.

— Это та защита, которую мужчине может дать только женщина, которая любит его бескорыстно, как, я надеюсь, вы любите меня. — Голос его потеплел, когда он стал рассказывать дальше:

— Когда я пробудился в ваших объятиях и понял, что голова моя покоится на вашей груди, я понял, что никогда не испытывал волшебного чувства, исходящего от женщины, что ты будто купаешься в ее любви, что она хочет уберечь тебя от напастей и бед.

— Я желала этого. Я думала именно об этом, — подтвердила Лалита.

— Продолжайте, — попросил ее лорд Ротвин.

— Еще я подумала тогда, что вы были почти как ребенок, и я должна защитить вас от одиночества и горя!

Лорд Ротвин издал торжествующий крик.

— Моя бесценная! Моя единственная любовь! Я так и думал, что вы думаете об этом! Бессознательно я всегда ждал этого от женщины.

Губы его приникли к ее губам, но Лалита успела еще сказать:

— Наверное, мое сердце взывало к вашему в эту минуту.

— И я услышал этот зов. Это зов любви, которая будет длиться, пока мы живы.

Он принялся целовать супругу, и Лалите показалось, что губы его были более настойчивыми, более требовательными, более властными, чем раньше. Несомненно, он просил ее о чем-то, и хотя Лалита могла только догадываться, о чем именно, она знала, что готова сделать все, о чем бы он ни попросил.

Она властвовала над его разумом, телом и чувствами и знала, что он тоже отдает себя во власть ей.

Теперь они были нераздельны, они слились в единое существо.

Они обрели целостность. Ответом на зов их любви была любовь.