Нат покачал головой в изумлении:

— Я и понятия не имел…

— Подожди, я еще не закончил. Если хозяин стучит своей трубкой о землю или просит женщину расстелить одеяло, для гостя это знак уходить.

— А уходить я должен держась правой стороны?

— Нет. Тогда вылетишь через дымовой клапан, — ответил траппер и слез с лошади, Нат тоже спешился.

Они услышали погребальный плач и, оглянувшись, увидели троих шошонов, которые несли четвертого. Рядом шла женщина со слезами на глазах. Руки ее были прижаты к щекам, она жалобно всхлипывала.

— Я рад, что ты преодолел себя, — заметил старый охотник.

— То есть?

— Тебе предстоит увидеть зрелище, от которого кровь стынет в жилах.

ГЛАВА 8

Шекспир, как всегда, нисколько не преувеличивал.

Пока одни шошоны заботились о раненых, другие собирали убитых. Среди погибших оказалось трое воинов, пять женщин и трое мальчиков. Их тела сложили в ряд недалеко от типи Черного Котла. Сюда же стащили трупы и одиннадцати черноногих.

Нат с интересом наблюдал за происходящим. Жены троих погибших воинов рыдали над телами мужей, матери и сестры мальчиков горько оплакивали своих чад. Мужчины же выражали скорбь иначе.

Черный Котел и другие шошоны подошли к поверженным врагам, достали ножи и начали вырезать у них сердце, печень и другие органы, сопровождая это пронзительными криками и стонами.

Придя в ужас от такого зверства, Нат наклонился к Шекспиру:

— Почему они так издеваются над черноногими?

— Они мстят за убитых.

— Мстят трупам?

— Это не имеет значения.

Нат испытал сильное отвращение, когда шошоны начали резать на кусочки органы и кидать их сбежавшимся невесть откуда собакам. Он склонил голову, почувствовав, как к горлу подступает тошнота, а когда снова поднял взгляд, стало еще хуже.

Шошоны отрубали головы.

— Эта часть мне нравится больше всего, — прокомментировал траппер.

Теперь индейцы, взяв в каждую руку по ужасному трофею, стали танцевать, победно размахивая головами и крича от восторга. Женщины и дети тоже ликовали.

— Что же это, Господи? — вздохнул Нат. Шекспир, услышав это, поморщился:

— Бог белых людей не в чести к западу от Миссисипи. Большинство племен верит во Всевышнего Духа. У них своя религия.

Нат с ужасом взглянул на него:

— Этих людей ты называешь религиозными?

— Запомни: кто Бог одному, другому может быть дьяволом.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не суди индейцев по своим меркам.

— Дикари они и есть дикари, как на них ни смотри.

— Что с того? Разве стоит лучше относиться к белым только потому, что они считают себя более цивилизованными?

Нат недоуменно посмотрел на траппера:

— И ты одобряешь такое их варварское поведение?

— Не буду лгать. Да, одобряю.

— Как ты можешь?

— Это веление их природы.

— Что?

— Закон природы, устройство здешней жизни. Как ни назови это чувство, оно обязательно созреет в человеке, прожившем здесь достаточно долго. Ты назвал шошонов варварами, а они всего лишь гордятся тем, что в честном бою одолели врагов. По крайней мере, они искренны и честны в проявлении эмоций, — объяснил Шекспир. — О белых я такого сказать не могу. Они прячутся за стеной законов, им проще отказаться от своих чувств, чем обидеть кого-то. И если возникает спор, белые слишком трусливы, чтобы решать дело в поединке, поэтому ищут правду в суде.