Сын же поклонился ей, коснувшись ее обуви и своего лба, и спросил, чего бы ей хотелось. «Мой долг — повиноваться тебе», — добавил он. Парвати вручила ему дубинку и приказала стать на страже у дверей дворца ее, чтобы никто не мог войти. Случилось вскоре так, что явились ганы мужа ее, Шивы, но не сумели попасть внутрь. Мальчик всех разогнал своей палицей, одних покалечил, других же — убил. Шива рассердился, узнав об этом, поскольку отвлекли его от медитации, и направил к дворцу жены своей вельмож, и старших слуг, и приближенных. Но мальчик и их прогнал…

Тогда Шиве пришлось обратиться к другим богам, но лишь сообща они сумели одолеть сына Парвати, а Вишну своим диском отсек ему голову. После битвы Шива вошел к супруге своей и нашел ее в великой печали и слезах. Узнав о том, как все произошло, Шива пожелал мира со своей женой и сказал так: «Это твой сын, а значит — это наш сын, и пусть немедленно отправляются приближенные мои и у первого, кого встретят на дороге, пусть заберут голову!»

Приказание хозяина немедленно исполнили, а первым встретился посланцам Шивы слон. Тогда приставил Шива голову слона к телу своего сына Ганеши, вдохнул в него жизнь, и стали они дальше жить счастливой семьей…

Как мне рассказать рыжей глупенькой ведьме, никогда не покидавшей свой серый гранитный город, зачем мне шафран?

— Ава пурастат авоттараттат… ава дакшинаттат… ава чордхваттат авадхараттат… сарвато мам пахи пахи самантат…

Он просыпался, он шел на зов ничтожнейшей из своих служанок. Он — Покровитель путешественников, спаситель и укротитель, справедливый и грозный. Я заранее знала, что он придет ненадолго, что его покровительства едва хватит, чтобы вызволить нас, однако поступь его заставляла вздрагивать мое сердце…

Ибо шел он изнутри меня. Как и положено богу.

— Защити меня. Защити говорящего. Защити слушающего. Защити дающего. Защити поддерживающего. Защити знающего Веды. Защити ученика. Защити с запада. Защити с востока. Защити с севера. Защити с юга. Защити также сверху. Защити снизу. Всего меня защищай отовсюду всегда.

— Остановите ее! Эй, она же башку расшибет о стену!

— Стойте, чтоб мне сдохнуть, она на воздухе танцует.

— Феня, дай телефон. Телефон, скорее, сфотографировать надо, где еще такое увидишь?

Меня поражали эти невежественные женщины. Приближалась минута просветления, но они даже не прекратили курить. Нити дхармы не оказывали на них ни малейшего воздействия. Я призывала их хотя бы на долю мизинца приблизиться к мокше, очистить и осветить ум, а они вели себя подобно глупым бандерлогам.

И те, что маялись подле меня в темнице, и те, что охраняли темницу снаружи.

— Домина, он уже здесь, он ждет тебя…

— Марта, Марта!!

— Екадантам чатурхастам пашаманкушадхаринам… радам ча варадам… хастаирбибхранам мушакадхваджам…

— Матушки, она совсем рехнулась!

Прилив радости охватил меня, когда глина смешалась с моим потом и пахучим шафраном. Кажется, я танцевала уже в локте от сырого пола.

Я видела его. Сквозь слезы, сквозь собственный вопль радости. Я готова была навсегда полюбить четвертую твердь только за то, что она подарила мне минуту блаженства.

Мне хватило ничтожной крупицы красной глины, чтобы замесить тело его. Я собрала с разгоряченных боков, и бедер, и плеч, и рук желтый шафрановый пот свой, пропитанный светом Короны. Я поцеловала крошечного мокрого ребенка, затем я придала его голове нужную форму и поцеловала его вторично, отдав громадную часть силы.