Но топливо и материал для реакции существовали в самом космосе! Ведь в космосе было достаточное количество водорода. Безусловно, концентрация его по земным стандартам была невелика: примерно один атом на один кубический сантиметр в районе Солнца. И тем не менее, когда корабль достигал скорости света, на каждый квадратный сантиметр его сечения за секунду обрушивалось тридцать миллиардов атомов водорода. (Эти цифры имеют отношение к первому этапу полета – атомарная плотность межзвездного пространства выше вблизи звезды.) Энергетика поистине ужасающая. Жесткое, проникающее излучение измеряется мегарентгенами, а ведь тысяча рентгенов в час – это смертельная доза. Не помогут никакие экраны. Даже если представить себе немыслимо толстую обшивку, она все равно со временем будет разрушена.

Однако ко времени разработки «Леоноры Кристин» уже были известны нематериальные средства защиты: магнитогидродинамические поля, волны которых распространялись на миллионы километров, захватывая атомы с помощью диполей без нужды в ионизации и направляя их потоки. Эти поля не были средством пассивной защиты, чем-то вроде щитов. Они не пропускали космическую пыль и все газы, за исключением водорода. Водород они улавливали, отводили от корпуса на безопасное расстояние и направляли в специальную воронку, где происходило его сжатие, а затем – электромагнитное воспламенение в двигателе Буссарда.

Корабль был не маленький, и все-таки, по сравнению с размерами окружавшего его поля, он казался всего-навсего металлической песчинкой. При этом сам корабль никакого поля уже не генерировал. Он только инициировал процесс при минимальной реактивной скорости. Ни термоядерных реакторов, ни трубок Вентури – всей системы, приводившей корабль в движение, – ничего этого не было на борту. Система эта была большей частью вообще не материальна, а представляла собой результат приложения векторов космического масштаба.

Устройства управления кораблем, оснащенные компьютером, даже отдаленно не напоминали автопилот. Они являлись скорее некими катализаторами, которые при умелом манипулировании могли воздействовать на течение чудовищных реакций, управлять ими, вовремя замедлять и прекращать… но не резко, а постепенно.

Звездным светом полыхала водородная горелка в модуле Буссарда: здесь фокусировались электромагнитные силы. Грандиозное действие газового лазера превращало фотоны в мощный пучок энергии, которая и толкала корабль вперед. Любое твердое тело, попавшее в этот пучок, превращалось в пар. Процесс был эффективен не на все сто процентов. Но большая часть свободной энергии шла на ионизацию водорода, ускользнувшего от сгорания. Эти протоны и электроны вместе с продуктами сгорания также отбрасывались назад силовыми полями – язык плазмы, вносившей свою лепту в обеспечение движения корабля.

Процесс этот не отличался устойчивостью. Скорее, своей нестабильностью он был близок к обмену веществ в живом организме и точно так же постоянно балансировал на грани катастрофы. В материальном составе космического пространства существовали непредсказуемые колебания. Охват, интенсивность и конфигурация силовых полей должны были регулироваться в зависимости от этих показателей, с учетом миллионов разнообразнейших факторов – такая задача была по плечу только компьютерам. Поступление информации и подача ответных сигналов производились со скоростью света – потрясающей скоростью, при которой миллион километров преодолевался за три целых и три десятых секунды. И все же такая скорость была далека от идеальной и могла привести к смертельной ошибке.