Всякий раз, снова посещая Прованс, я понимаю причины, заставившие меня полюбить его; они не оправдывают того пристрастия, воспоминание о котором заставляет меня, не без удивления, осознать его неистовство. Моя сестра приехала в Марсель в конце ноября; я приобщила ее к своим удовольствиям, как вовлекала ее когда-то в свои детские игры; при ярком солнце мы разглядывали акведук Рокфавур, в туфлях на веревочной подошве мы гуляли по снегу вокруг Тулона; ей не хватало воодушевления, она натерла ноги, и волдыри причиняли ей боль, но она никогда не жаловалась и не отставала от меня. Однажды в четверг, когда к полудню мы добрались до Сент-Бом, у нее поднялась температура; я предложила ей отдохнуть в горном приюте и согреться там грогом в ожидании автобуса, который через несколько часов направлялся в Марсель, а сама закончила свое путешествие в одиночестве. Вечером она с гриппом слегла в постель, и я почувствовала некое угрызение совести. Сегодня мне трудно себе представить, как я могла оставить ее в ознобе в мрачной приютской столовой. Обычно я заботилась о других и очень любила свою сестру. «Вы шизофреничка», — нередко говорил мне Сартр; вместо того чтобы приспособить свои планы к реальности, я не отступалась от них вопреки и наперекор всему, рассматривая действительность как нечто второстепенное; и в самом деле, в Сент-Боме я не принимала в расчет свою сестру, не желая отступить от своей программы: она всегда так преданно служила моим планам, что мне и в голову не приходила мысль о том, что на этот раз она может их нарушить. Такая «шизофрения» представлялась мне крайней и необычной формой моего оптимизма; как в двадцать лет, я отказывалась признавать, что «у жизни есть иные, отличные от моих, проявления воли».

Воля, проявлявшаяся в моих фанатичных прогулках, имела очень давние корни. Когда-то в Лимузене на изрытых дорогах я рассказывала себе, что когда-нибудь объеду всю Францию, а возможно, и мир, не пропустив ни одной лужайки, ни одной рощи; по-настоящему я в это не верила, и когда в Испании я намеревалась увидеть все, то придавала этому слову весьма широкий смысл. Здесь, в этом краю, которым ограничивали меня мои ресурсы и моя работа, затея не казалась невыполнимой. Я хотела обследовать Прованс основательнее и с большей утонченностью, чем любой опытный экскурсант. Я никогда не занималась спортом и испытывала тем большее удовольствие использовать свое тело до предела его сил и как можно искуснее; на дороге, чтобы поберечь его, я останавливала машины или грузовики; в горах, карабкаясь по скалам, преодолевая осыпи, я изобретала кратчайшие пути: каждая прогулка становилась предметом искусства.