Грейс вздохнула. Наверное, вот почему она так напряжена. Думаю, я бы тоже чувствовал себя неуютно, если бы остановился в незнакомом месте так далеко от дома и моя машина забарахлила.
– Ну, мой брат Джо хорошо разбирается в машинах. Он приедет сюда на этой неделе, и я могу попросить его проверить, что не так.
Грейс сделала большой глоток вина.
– Да, было бы здорово.
Я удивился, почему она заколебалась, прежде чем ответить. Может, ей не нравилось принимать помощь – типичное поведение городской девушки.
– Вы сказали, что вернулись, чтобы вступить во владение ранчо. А почему вы, а не ваш брат?
– Мама и папа хотели, чтобы ранчо управлял я. Это значилось в их завещании, и я выполнил их волю.
Она наклонила голову и посмотрела на меня так, словно заглядывала в душу.
– Должно быть, вы сильно их любили, если отказались от своей прежней жизни и вернулись, чтобы жить так, как они.
Я потягивал вино, решая, как ответить. Мне не хотелось говорить о родителях. Хотя отец с матерью ушли, их присутствие все еще ощущалось здесь, тяжелое и темное.
Поставив пустой бокал на стол, я посмотрел на собеседницу.
– Да, думаю, можно и так сказать.
Встав, я взял свою тарелку и спросил:
– Вы доели?
Грейс кивнула, пододвигая свою тарелку ко мне.
Я подошел к раковине и включил воду.
– Давайте, я помогу прибраться. – Грейс привстала, но я махнул рукой.
– Чепуха. Вы готовили, значит, убираю я.
Я заткнул слив и налил в раковину жидкое мыло.
Грейс повторно наполнила бокалы и поднесла свой к губам.
– Я могу и привыкнуть к такому.
Она посмотрела на меня поверх бокала, оглядывая меня с ног до головы.
– Я тоже могу, Грейс.
Со смущенной улыбкой я опустил посуду в мыльную воду.
Если честно, я уже привык. Грейс была привычкой, от которой будет трудно избавиться. Почти невозможно.
Грейс
Я вышла из ванной в белой шелковой ночной рубашке чуть выше колена. Сегодня я забыла купить простую клетчатую или хлопчатобумажную пижаму, но решила, что буду носить те ночные наряды, которые привезла с собой.
Мне нравилось, как на меня реагирует Келвин: его щеки мгновенно краснели, а голос становился глубже. Я ловила его на том, что он заставляет себя отвести глаза, но взгляд его всегда находил дорогу обратно. Келвин смотрел так, словно никогда не видел других девушек, и мне это нравилось. Вот он, танец в начале отношений – опьяняющий, вызывающий зависимость. Ты просто не можешь насытиться, пока не наешься.
Вероятно, поэтому у меня было так много мужчин. Но любые отношения рано или поздно теряют блеск. Тебе становится скучно, все делается рутинным, обыденным. И тогда ты понимаешь, что ищешь это возбуждение, это воодушевление в другом месте.
Взъерошив полотенцем влажные волосы, я побрела в гостиную, надеясь, что Келвин еще не ушел к себе. B гостиной его не было, и я уже собиралась отправиться спать, когда скрипнула ведущая на веранду дверь.
Келвин широко раскрыл глаза и разинул рот. Синий вязаный кардиган плотно облегал его плечи и бицепсы. Он быстро захлопнул рот, но глаза его по-прежнему были широко раскрыты, взгляд скользил вверх и вниз по моему телу, как будто заблудился.
– Я как раз собиралась ложиться спать, – сказала я с мягкой улыбкой.
Ужин прошел неплохо, хотя меня слегла удручали погибшие цыплята и смерть в качестве главной темы разговора. Но я многое узнала о Келвине.
– О. – Он переступил с ноги на ногу. – Не хотите выпить со мной на ночь?
Он держал бутылку виски и два стакана.
Я провела рукой по влажным волосам, на мгновение заколебавшись. Мне не хотелось быть слишком нетерпеливой.
– Конечно, – в конце концов ответила я. |