- Этот несчастный старик отправил тебя на верную гибель, сказал папа.

- Но ведь я осталась жива, - возразила мама.

- Да... Вопреки его замыслу!

Помолчав, мама сказала:

- Почему ты так думаешь?

- Я не думаю, я знаю.

Послышалось какое-то шуршание.

- Ты должна мне верить, - сказал папа.

- Я тебе верю, - сказала мама и заплакала.

- Ох, да не терзай же ты мне душу! - взмолился папа.

Мама продолжала плакать. Заскрипела кровать, до Марии донеслись тяжелые папины шаги.

- Ты убил его, - сказала мама, громко всхлипнув. - Я знаю. Тебя поймают, Рэд. У Дины много денег, и она приложит все усилия, чтобы убийцу поймали.

Папа произнес ругательное слово, и мама опять заплакала.

- Ты плохо знаешь Дину, - сказал папа. - У Дины теперь действительно много денег. - Папа усмехнулся. - Ей было ради чего рисковать.

- Зато ты Дину, похоже, хорошо... - Мама замолчала, не договорив. И вдруг воскликнула: - Боже всемогущий! - И шепотом: Бо-же все-мо-гущий!!!

- Ты куда? - спросил папа.

- Прости, - сказала мама. - Я сегодня посплю в гостиной.

Скрипнула дверь, и папа снова произнес ругательное слово...

Мария отложила ложку и вздохнула.

- Пиццу будешь? - спросила Рута, потому что дочь часто ограничивалась лишь супом да зеленью.

- Буду, - сказала Мария. - Здравствуй, дед!

- Здравствуй, внучка! - отозвался из своей комнаты дед. - Я подзарядился.

Дед всегда уходил, когда ему становилось трудно говорить: Зона не пускала в себя только живых людей и механизмы. Люди на границе Зоны умирали в огне, а их машины взрывались. Мумики же ходили туда-сюда безо всяких проблем.

Впрочем, с дедом было нелегко беседовать и после того, как он приходил с подзарядки - чаще всего он нес всякую околесицу. К примеру, про их с Марией жизнь (бабка тоже была Марией. Вернее это Мария тоже была Марией). Как будто давно ушедшая дедова с бабкой жизнь могла чем-то помочь внучке.

- Дед, мне необходим твой совет.

Дед любил, когда она так начинала разговор.

- Слушаю тебя, внучка.

- Дед, как мне жить дальше?

- Ешь пиццу! - Рута, разумеется, их разговор не слышала. Думать будешь после обеда.

Мария благодарно улыбнулась ей и сказала старому Шухардину:

- Дед, для чего я хожу в школу? Для чего мать учит меня всяким женским премудростям? Ведь меня никто никогда не возьмет замуж. Неужели я обречена стать второй Диной Барабаш?

Дед не знал, кто такая Дина Барабаш. Наверное, поэтому и понес околесицу:

- Живи, внучка, как живешь. В нужное время Бог подскажет тебе, как надо поступить.

- Бог? - воскликнула Мария. - Вместо Бога у нас теперь пришельцы!

- Не знаю, - сказал дед. - Я много раз был там. Нету там никаких пришельцев. Это Бог проверяет людей. Да и кто, кроме Бога, мог дать мне новую жизнь.

Дед считал себя живым. И часто говорил о Боге. В настоящей же своей жизни он не верил ни в Бога, ни в черта. Для того чтобы топить мастеров и инженеров в купоросном масле, ему Бог не требовался. Таким он воспитал и сына. По крайней мере именно это утверждал отец.

Дед продолжал нести околесицу про своего Бога, и Мария перестала его слушать. Какой, к черту, Бог! Она сама была Богом в этом городе, но что ей это принесло, кроме ненависти окружающих?..

Она вспомнила, как в первый раз попыталась помочь однокласснику на уроке. Одноклассника звали Сережка Попов. Он не мог решить пример, потому что не знал, сколько будет - шесть на восемь. Математичка уже собиралась посадить его на место, когда Мария взяла и представила, что перед Поповым на доске висит таблица умножения. Сережка не испугался, спокойненько сдул с таблицы ответ. И все бы сошло, но Мария сдуру после урока похвасталась Сережке, что это она спасла его. Он не поверил.