Баба Катя быстро догадалась, чем промышляет новый сосед. Более того, она не раз пыталась втолковать ему, что делом он занимается богопротивным. Рэд отшучивался, а когда соседка уходила, ворчал: "Тоже мне второй Гуталин нашелся!" Рута в их разговоры не лезла. Все, что у нее наболело, она Рэду давно уже высказала. Если бы это хоть чуть-чуть могло изменить его!..

Как бы то ни было, когда Рэдрик уходил "на рыбалку", баба Катя скрашивала невыносимое Рутино одиночество. С нею не требовалось все время соблюдать дистанцию, как с Димкой Нулиным. И дело вовсе не в том, что Дим-Димыч многое за авансы мог бы принять, а Рэд, как напьется, бывает ревнивым и злым. А чего злиться? Как будто может найтись мужчина, который отважится залезть к Руте в постель!

Однажды, когда Рэдрика не было уже вторые сутки, баба Катя разговорилась. Начала как обычно:

- Твоего нету?

- Нету.

- Там?

На этот вопрос Рута всегда отвечала одинаково:

- Гуляет где-то. - Но сегодня добавила: - Может, в "Борще" время проводит, а может, еще где. Мужик он и есть мужик. Его к юбке не привяжешь.

- Да, не привяжешь. - Соседка покивала. - И не привязывай. Я вот своего Витеньку пыталась привязать. Был у меня сынок, Витенька... - Она, поперхнувшись, замолкла.

Молчала и Рута, чистила картошку, как будто и не слышала ничего.

- Муж-то мой бросил нас, - сказала наконец баба Катя. - В Европу сбежал, еще до Посещения это случилось. А я дура была... Может, не привязывала бы к себе Витеньку, и не стал бы он сталкером. Я же еще и скандалы ему всякий раз закатывала, когда он в Зону уходил. Не понимала, что он таким образом самостоятельность пытался проявлять. А в последний раз и вовсе родительское напутствие дала... - Она протяжно вздохнула. И вдруг всхлипнула.

Вновь воцарилось молчание. Надо было нарушить его, спросить хоть глупость какую-нибудь, но у Руты словно язык к небу прирос. Она даже картошку чистить перестала. Звук текущей в мойке воды показался ей настолько оглушительным, что она осторожно привернула кран.

Потом соседка сказала:

- Когда он уходил, я и говорю: "Лучше бы ты вообще там поселился, в этой своей Зоне! Хоть бы душу перестал мне выматывать..." А он и отвечает: "Поселюсь, раз тебе так хочется". И ушел... Кличка у него была "Очкарик". Потому что он туда в очках ходил. Больше я его не видела. Рассказывали, в тот раз он с Битюгом отправился, с Барабашем. Вроде как к Золотому шару пошли... Я потом к Барабашу-то бегала, но он меня и на порог не пустил. Сказал, не знает ничего, а Витеньку уже неделю не видел. Она опять вздохнула, повозила ложечкой в чашке с остывшим чаем. Так что ты не трепли нервы своему. Терпи, раз уж за сталкера вышла. И Богу молись. Я-то не молилась, не верила тогда. Уж потом... Может, Бог-то меня и покарал.

А уходя, баба Катя сказала:

- Я ведь чего к вам прихожу... Старик-то ваш неживой ходит туда-сюда. Может, когда и Витеньку моего с собой приведет. Лишь разочек бы увидеть. Хотя, говорят, приходят только те, кого похоронили по обряду...

Она посмотрела Руте в глаза - сплошное ожидание на лице. Вот только надежды там не было, и потому Рута не выдержала:

- А что, возьмет и приведет. Ведь когда-то и нам в голову не могло прийти, что папаня появится...

На дороге опять грязно выругались, и Рута очнулась от воспоминаний.

Прожекторный луч теперь методично и не спеша ощупывал могилы.