Впрочем, и этот вывод Рыбкин сделал на основе изучения материалов о земных хищниках. Многие исследователи указывали, что хищник никогда не убивает свои жертвы без причины, он убивает всегда для того, чтобы насытиться.

Убивать без причины - привилегия человека, его отрицательное и страшное качество.

Пиявка покачалась над следопытом, выжидательно разглядывая его. Феликс сидел в напряжении, чувствуя, как медленно текут по его спине холодные струйки пота. Мышцы окаменели, готовые в любую секунду взорваться от выброса адреналина.

Сейчас Рыбкин чувствовал свое тело настолько, что слышал даже биение пульса и мерное тиканье часов на обеих руках.

Пауза становилась все более напряженной и опасной. Летающая пиявка, выгибаясь гибким сегментным телом, описала вокруг следопыта круг и вновь остановилась перед ним. Теперь Рыбкину казалось, что в желтых немигающих глазах пиявки сквозит любопытство. Внутри пиявки снова что-то заклокотало, она изогнулась и, совершив головокружительный бросок, скрылась за ближайшим барханом. "Вот и все, - устало подумал Феликс. - Без мимикродона я ей не интересен. Хорошо, что не напала".

Он приподнялся - и, как выяснилось, поспешил. Стремительная тень мелькнула у него над головой, и летающая пиявка явилась вновь. Она снова застыла перед человеком, покачиваясь и раздувая верхнюю часть своего конусообразного тела.

И снова человек и инопланетный хищник замерли друг против друга в безмолвном ожидании. Этакая война нервов, в которой победа должна была принадлежать тому, кто окажется терпеливей.

Пиявка сдалась первой. Она знакомо зашипела, вытягиваясь на бархане и расслабляя кольца. Феликс протянул руку, касаясь ее упругого тела. Пиявка смотрела на него. Феликс снова принялся почесывать бурое и бугристое тело хищника, ощущая пальцами грубую жесткую щетину. Летающая пиявка развернулась во всю свою шестиметровую длину, шумно выпуская воздух, и заскрежетала. Тело ее пружинисто выгнулось навстречу человеческой руке, и Феликс с облегчением понял, что в этом опасном поединке он одержал очень важную и необходимую победу. Желтые глаза пиявки расслабленно погасли. Из верхней части конуса, где скрывалась круглая пасть с зубастыми пластинами челюстей, послышалось нечто вроде довольного урчания. Казалось, что на сору-тобу-хиру напало какое-то странное оцепенение. Она лежала неподвижно, отдаваясь рукам человека, словно испытывала удовлетворение от прикосновения человеческих рук.

Вокруг них была холодная марсианская пустыня, над которой горели яркие немигающие звезды. Волнистая из-за бесконечных барханов равнина отражала свет звезд, искрясь кристаллами солончаков. Время от времени неподалеку с шуршанием пролетали марсианские кактусы. Где-то далеко полыхнула зарница аресологи запустили в верхние слои атмосферы Марса очередную геофизическую ракету.

Неожиданно летающая пиявка пошевелилась. Мягкие бока ее налились жесткой упругостью футбольного мяча, летающая пиявка шумно засасывала воздух внутрь своего тела, и слышно было, как воздух клокочет внутри ее дыхательных камер, смешиваясь с водородом и превращаясь в горючую смесь, позволяющую марсианскому хищнику совершать огромные прыжки.

Вспыхнули огоньки глаз. Пиявка приподнялась над песком, некоторое время качалась из стороны в сторону, словно дерзость человека ее изумляла, потом с легким шуршанием обогнула его по кругу и замерла, вытягиваясь во весь свой рост. Рыбкин почувствовал себя крошечным рядом с этим исполином. Пиявка опять с шумом выдохнула воздух, и на песке взвились фонтанчики потревоженного песка. Кольца летающей пиявки стали упруго сжиматься, пиявка резко уменьшалась в размерах, и вот уже цепочка ее глаз вновь оказалась на уровне лица человека. Бам-м! - словно лопнула струна невидимого музыкального инструмента. Машинально Феликс закрыл глаза, а когда открыл их, пиявка уже плясала на высоком гребне бархана, готовясь к новому прыжку.