Когда мама крикнула нас к столу завтракать, я как раз наблюдал, как появившиеся сестренки с самым сонным видом прошлепали в сторону рукомойника с полотенцами в руках. Ага, хитрые. Бабушка туда воду налила теплую, а из-под крана била ледяная. Я знаю, сам там умывался. Сразу видно, что сестренки отдыхают тут давненько. Всё уже изучили и на грабли, как новички, не наступают.

Поел я не так много, как хотела мама. Тут прихватил, там… Не хотелось нагружаться перед привычной тренировкой, по времени я ее заметно пропустил, так как просыпаюсь в семь, всё успеваю, а сегодня позорнейшим образом проспал.

Пока остальные продолжали трапезу, я быстро надел спортивную обувь и, пожелав завтракающим родственникам приятного аппетита, немного позанимался на самодельном турнике, и после двадцати поднятий для разминки, выбежал за калитку и побежал вниз по улице в сторону ближайшего перекрестка. По возращении из командировки я возобновил свои ежедневные тренировки, добившись семнадцати километров на пробежку и часа на тренировку с подручным оружием. Образно говоря, учился махаться с выскальзывающей из рук табуреткой или лавкой. Толика от приобщения к спорту я освободил на эти дни, ему и в армии всего этого хватало, пусть отдохнет. Вот в спарринге я его не щажу, и получает он от меня довольно крепко, но… он тут сам виноват. Пусть лучше тренируется и отрабатывает удары, а не ходит по двору, демонстрируя всем здоровенный синячище на левом боку.

Пробежки мне нравились, много людей вижу на улицах города, приятный ветерок обволакивает и остужает разгорячённое тело, такая же приятная тяжесть во всем теле, когда уже видишь заветную калитку по окончании пробежки. Всё это я испытал и в этот раз. Правда, не в том объёме, как привык, из-за лимита времени мне пришлось пробежаться всего километров восемь, так как подходил срок отвозить закончивших отдых курортников на железнодорожный вокзал.

Привычно перепрыгнув через забор, проигнорировав калитку, подбежал к турнику и стал подтягиваться. После пятидесяти силы оставили меня, и я плюхнулся на пыльную землю. Вскочив, нанес несколько ударов невидимке и побежал к мешку. Еще двадцать минут истязания беззащитного мешка, и зову уже отошедшего от плотного завтрака Толика.

Во дворе и в доме царила суматоха. В машину грузились вещи, стоял шум и гам. Чмокнул в лобик одну из своих дочек, что подскочила ко мне вежливо поздороваться, видимо их поднял шум с кровати. Отойдя с братом в сторону, мы стали проводить учебный спарринг. Минут десять топтались под деревьями, используя их как укрытия или для возможности контратаковать — как говорится, всё себе брали на вооружение. Наконец нас окликнули для прощания, так как через десять минут мы должны были отправляться. К тому же на улице уже стояла машина Тимофея Юрьевича, которого еще вчера попросили подъехать к этому времени.

Толик побежал в дом одеваться, а я в душевую, где быстро окатился неожиданно ледяной водой, смывая пот, и, вытеревшись полотенцем, поспешил за братом. Поднявшись к себе, потрепал по макушкам Максим и ее погодку Юлию, что играли у нас на кровати, велел им собираться и стал переодеваться. Шорты полетели на стул, пропотевшую майку еще перед душем бросил в таз для грязного белья, достал из шкафа нужную одежду и натянул черные выглаженные брюки, носки и белую рубаху. Золотую цепочку на шею и солнцезащитные очки. Всё, я стильно одет и готов для проводов родителей и других родственников. Юля уже убежала, ее переоденет своя мама, а я принялся за Максим, она одна была не одета.