Вечером, после двух лекций, что не относились к моему направлению учебы, но были мне интересны, приехал домой.

Туда тоже странных звонков не было. Если из конторы и звонили, то в десять-одиннадцать утра, когда дома никого не было. Звонил дядя Рома — узнать насчет запланированного ремонта у моих знакомых на квартире, где я был посредником; и мама, но последняя общалась с единственными внучками. Толик таки женился и даже успел родить крепенького такого сына. После армии он подал документы на учебу в военном училище погранвойск и сейчас грыз, как и я, гранит науки. Через два года у него выпуск.

Из-за позднего времени домработница осталась ночевать у нас. Я же, поиграв с малышней, оставил их возиться у себя в комнате. Иногда то одна, то другая забегала в кабинет, и, получив отцовской ласки, или убегала, или садилась сперва на колени, а потом уже убегала играть дальше, а я продолжал сидеть за конспектом профессора.

Утром, когда я прогревал машину наблюдая за играющими во дворе дочками — те скатывались с другими детишками со снежной горки, радостно вопя, — во двор въехало такси «Волга» и, неторопливо прокатившись до стоянки, замерло. Через стекла я отчётливо рассмотрел двух седоков — водителя и пассажира. Такие «Волги», как моя, выпускались до сих пор. Жаль, что до «двадцать четвертой» ждать еще два года, их, кажется, в семидесятом должны начать выпускать. Хотя презентационные экземпляры могут и раньше. Надо будет одну урвать такую, я уже намекнул нужным высоко сидящим людям, обещали помочь.

Из «Волги» вышел парень моих лет, то есть около двадцати пяти, и задумчиво посмотрев в мою сторону, обернулся в сторону подъезда и направился к моей машине. Пришлось выйти из начавшего прогреваться салона.

— Старший лейтенант Петровский, — представился он. — Вы Игорь Викторович Соколов?

— Это я.

— Можно посмотреть ваши документы?

— Вполне, — я достал права и показал их курьеру, не давая в руки.

— Хорошо. Мне приказано узнать о вашей неявке вчера.

— Причина проста, делать мне у вас нечего, к тому же в это время у меня пары в институте, которые я пропускать не хотел и не собирался. Но основная: нечего мне просто у вас делать, а если вашему начальству я так нужен, пускай сам ко мне едет или присылает повестку.

— Хм, — смущенно хмыкнул лейтенант от моей резкой отповеди, хотя зря я, конечно, набросился на простого курьера. — Мне приказано передать вам письменный приказ явиться сегодня в час дня в управление в кабинет сто шесть.

— Раз приказано, то передавайте, — вздохнул я.

Расписавшись в получении, я пронаблюдал, как лейтенант сел в машину и уехал, после чего посмотрел на белый свернутый лист бумаги. Развернув его, прочитал, убедившись, что там то же самое, что сказал Петровский. Мне было приказано явиться в такое-то время по такому-то адресу в такой-то кабинет. Теперь всё было законно, не явиться я просто не мог.

Убрав лист во внутренний карман, заглянул в машину и убавил подсос, а то мотор уже ревел, и стал выкрикивать дочек. Последнее, кстати изрядно забавляло жителей дома. Сейчас-то не понятно из-за зимней одежды, но летом, когда я выхожу во двор и зову дочек, то неместные изрядно удивляются, ошарашенно наблюдая, как на мой зов вместо мальчишек бегут девочки, с обычными такими косичками, и мы скрываемся в подъезде.

Усадив их на заднее сиденье, я вернулся в почти прогретый салон — стекла, по крайней мере, оттаяли — и, выехав со двора, двинулся по привычному маршруту в садик, где задержался на полчаса (а вы попробуйте раздеть трех детей и переодеть их в легкую одежду, когда они постоянно вертятся), и поехал к институту.