И далее… Через трое суток вы будете в Берне. Ровно в полдень следующего дня возле лодочной пристани в Туне вас будет ждать императорский курьер, переодетый пастором, с плетеной корзиной в руках.

— С корзиною? — переспросил незнакомец, подавив нервический смешок.

— С корзиною, — невозмутимо подтвердил Корф.

— Что ж, будем надеяться, мне удасться заглянуть в нее!

— Не сомневаюсь в этом. А теперь вам пора уходить, и как можно скорее! Что такое?..

«Что такое?» относилось к жуткому треску сломавшегося сука, на котором притаилась Мария.

Ей повезло: падая, она успела ухватиться за ветку пониже и приникла к стволу в каких-нибудь двух футах от окна кабинета. С прытью, какой она от себя не ждала и ждать не могла, Мария взлетела — иначе это стремительное продвижение не назовешь! — на самую верхушку каштана, понимая: искать того, кто учинил этот треск, Корф и его гость будут на земле, но уж никак не в поднебесных высотах!

Две головы показались в окне: одна тщательно причесанная, даже слегка напудренная — Корф, очевидно, вовсе не ложился в эту ночь; другая — тоже без парика, с гладко прилизанными, стриженными в кружок волосами.

— Похоже, никого, — прошептал незнакомец, резко поводя левым плечом, словно кафтан жал ему под мышкою.

— Сук обломился, — с облегчением вздохнул Корф. — Будем надеяться, он убился насмерть и никому не скажет о том, что услышал!

— А вы шутник, как я погляжу, — проворчал незнакомец.

Потом до Марии донесся стук оконной рамы — окно закрыли.

Только теперь она наконец-то перевела дух.

Оставалось самое малое: спуститься так, чтобы Корф этого не заметил. Еще решит, что неверная жена за ним шпионит и лезет в его дела. Симолин до сих пор багровел от ярости, вспоминая, как кричал на него забывший всякую субординацию и обыкновенную вежливость дипломатический агент Корф после музыкального вечера у баронессы д'Елдерс; и Мария даже предполагать боялась, что сделает с нею Корф, поймав за подслушиванием.

Но как иначе попасть в дом, если не спускаться?

Она перебралась на другую сторону дерева — и задрожала от радости, увидав распахнутые створки какого-то окна. Ветки простирались до самого подоконника, и Мария добралась до него с такой ловкостью, словно всю жизнь только и занималась лазанием по деревьям.

«Нужда заставит — так и выше головы подпрыгнешь!» — подумала она, криво усмехнувшись.

Перекинув одну ногу через подоконник, Мария на мгновение замерла. Это была комната Николь!

Тягостные воспоминания о проведенной здесь ночи нахлынули с такой силой, что у Марии закружилась голова и она едва не свалилась с подоконника вниз, на траву. Только этого ей не хватало!

К счастью, постель Николь оказалась пуста, дверь в туалетную комнату была распахнута, но там тоже никого. Надо думать, Николь скрывается в каком-нибудь шкафу!..

Едва сдерживая смех, Мария перескочила в комнату и со всех ног бросилась к двери. Пулей пролетела по коридору, приостановилась снять сапожки — иначе не спуститься с лестницы бесшумно — и тут увидела Николь.

Бывшая горничная в розовом неглиже и чепце стояла у высокого и узкого стрельчатого окошка на лестничной площадке и осторожно выглядывала на улицу, пытаясь что-то там разглядеть.