— Перестала, — наконец-то впервые со вчерашнего вечера я смогла улыбнуться.

— Вот и славно. Как Афанасий Николаевич себя чувствует?

— Да в целом неплохо. Ему бы еще денек полежать — болезнь бы совсем отстала. Но ведь он в театр собрался. Будто без него с похоронами не решат ничего. А вы откуда моего дедушку знаете?

— Григорий Михайлович нас познакомил. Вы уж не удивляйтесь, но я не раз с ними беседы вел. О литературе, о театре, о живописи.

— Только вот трактир Портнова не самое лучшее место для бесед об искусстве, — не удержалась я от замечания.

— Так. А это-то вам откуда известно? Вряд ли Афанасий Николаевич про то рассказывал?

— Ну, дед с Михеичем могли бы заведение и попроще выбрать. Вам же по чину вашему больше «Славянский базар» или другой ресторан подходит. Но для них это как раз дорого. Получается, что место для посиделок вам надо было выбирать, с одной стороны, приличное, с другой — не слишком дорогое. Много ли таких мест?

— Вы правы, немного. Но вы меня опять удивили.

— Опять же от дедушки после посиделок нередко анисовой водкой пахло. А она, по разговорам, наилучшая во всем городе именно у Портнова. Дед плохую водку пить бы не стал.

— А не хотите ли к нам на службу определиться? — он посмотрел на меня, пряча в глазах улыбку, но я лишь пожала в ответ плечами. — Жаль! А еще больше жаль Михеича. Лучших собеседников, чем Михеич и ваш дедушка, я пожалуй что и не встречал. Вот только бывало, как заспорят о сочинениях Шекспира! Страсти разгораются не меньшие, чем в самих сочинениях, о которых спор заходит!

За разговором мы добрались до места совершенно незаметно.

Сегодня в труппе намечался выходной день, но почти все были в театре. В результате на Дмитрия Сергеевича обрушился град вопросов, и ему пришлось приказным порядком потребовать, чтобы все покинули театр. На это последовали возражения, что многих вызвали в театр для дачи свидетельских показаний, и никто потому уходить не собирается. Следователь припомнил, что такое распоряжение дал сам же, так как в управлении столько народу не поместилось бы. Пришлось всех ожидающих допроса отправить в зрительный зал, но большинство переместилось в буфетную. Раз уж буфетчики тоже были вызваны, то посчитали нужным откликнуться на просьбы актеров и открыли буфет. За кулисами снова стало пусто. Почти как вчера. Только осталась я не с господином Вяткиным, а с Дмитрием Сергеичем и двумя его помощниками.

— Ну-с, дамы и господа! Мы с вами поступим следующим образом. Я встану здесь, у самой двери, и буду засекать по хронометру временные отрезки. Вы, Даша, с моим помощником, Андреем Ивановичем, спуститесь вниз и постоите на крыльце по возможности ровно столько же, как и вчера. Когда подойдет время услышать выстрелы, попросите Андрея Ивановича крикнуть нам. Потом подниметесь сюда так же быстро, как вчера. Второй мой помощник будет находиться в комнате, где случилось происшествие. Он изобразит выстрелы и постарается побыстрее скрыться в фойе. Вопросы?

— Дмитрий Сергеевич, как мне выстрелы изображать? Кричать «бах-бах»? — спросил его помощник, который должен был оставаться наверху.

Все рассмеялись.

— Не вижу ничего смешного, — обиделся помощник следователя.

— Прости, Михаил, — успокоил его Дмитрий Сергеевич. — В вопросе и впрямь ничего смешного нет, смешно, как ты его задал. А так правильный вопрос, на крыльце должны наши «выстрелы» услышать.