Но когда Кэндис спрыгнула с последней машины, отступать ей больше было некуда. И тут она увидела «мустанг», мчащийся к ней на полной скорости.

— Она продолжала гнаться за мной! Это был кошмар! В общественном парковочном комплексе посреди белого дня!

Врач «скорой помощи» хотел дать Кэндис успокаивающее, но она отказалась. Ей нужно было сохранять ясность ума, все четко помнить. В последнюю секунду, когда «мустанг» с ревом надвигался на нее, чтобы припечатать ее к внедорожнику, рыжеволосая сделала резкий поворот на 180 градусов и быстро скрылась на нижних этажах. Наверное, услышав вой сирен и зная, что на шум прибегут люди, она не рискнула совершить преступление.

Гленн стоял в палате рядом с задернутой занавеской, Кэндис сидела на каталке, свесив ноги. На ней была юбка с кружевным низом. Он старался не смотреть на ее оцарапанные икры.

— Вам не следовало идти за ней, — пробурчал он с упреком.

— Она выдавала себя за меня! Я не собиралась там околачиваться и дожидаться приезда полиции. Я хотела узнать, что ей было нужно от профессора.

— Там был свидетель, — тихо сказал он, — который запомнил номер машины. Мы проследим его. Вы сможете пройти в отделение интенсивной терапии?

Я просто вне себя! — сквозь зубы проворчала Кэндис, забирая свои вещи. В ее дом вломились, Хаффи бегала одна по улице, кто-то выдавал себя за нее, а потом еще и пытался задавить ее машиной.

Гленн не обвинял ее, но думал, что ей следовало поучиться сдерживать себя.

В лифте, где было полно людей, несущих цветы и шарики, Кэндис не могла понять, о чем размышлял Гленн. Неизменная фетровая шляпа — на этот раз темно-синяя — была низко надвинута на лоб, скрывая его глаза. Но она чувствовала его волнение. Он переживает за нее? Или что-то еще тревожит его?

Они вышли из лифта и увидели толпу людей в коридоре. Все они быстро двинулись к ним, когда увидели Гленна, окружили его, пожимали ему руку и выражали беспокойство о здоровье его отца.

Там был и Фило Тибодо в белых брюках, белой сделанной на заказ рубашке с гербом, вышитым на кармане, и расстегнутым воротничком, под которым была видна загоревшая шея, резко контрастировавшая с седой бородой. Его сопровождали два непохожих человека, которые, как думала Кэндис, могли быть телохранителями, хотя были худощавого телосложения и не носили оружие. Она уловила атмосферу высокомерия и превосходства, исходившую от них: они смотрели сверху вниз на окружающих, совсем как пара павлинов. Когда она услышала, как афроамериканец что-то говорит Фило, то поняла, что он не афроамериканец, а просто африканец: мужчина разговаривал с акцентом, характерным для кенийца. Другой, с розовой отметкой в виде ладони на щеке, опять не сводил с нее глаз, наблюдая за ней так же, как и днем ранее, из-за темных очков.

От этого у нее по коже побежали мурашки.

Толпа вокруг Гленна была разномастной: молодые и пожилые, толстые и худые, женщина в индийском сари, азиатский джентльмен в сером костюме с жидкой бородой до пояса. И все они проявляли тревогу и беспокойство. Гленн стоял посреди них с озадаченным выражением на лице — он не знал их.

— Здравствуйте, — мягкий голос обратился к ней. — Вы доктор Кэндис Армстронг?

Кэндис, вздрогнув от неожиданности, повернулась к невысокой полной женщине, которая в шляпе с пером была похожа на перепелку. На вид ей было за шестьдесят, и она показалась Кэндис подозрительно знакомой.

— Я узнала вас по фотографии в вашей книге египетских стихотворений о любви, — сказала женщина приятным голосом. — Ваше толкование символа ваджет очень правильное. Вы смогли понять дух древних египтян, другим переводчикам это не удавалось, — дама улыбнулась.