К утру сгорело всё. На чёрном пятне, оставшемся после погребального костра, осталась одна только зола, и ничего больше.

Помощь Сил не оставляла Вадхейм.

Глава 5

НА ЗАПАД

Настал апрель.

Всего лишь две недели минули с датского нашествия на Вадхейм, и отголоски тех дней, когда в небольшом поселении на юге Скандинавии произошли страшные и необычайные события, были, конечно же, живы в сердцах и умах его обитателей.

Начать с того, что отец Целестин, отойдя от пережитого то с помощью молитв, то (не менее часто и усердно) – с помощью пива и сохраняя верность своим принципам (в данном случае – неукоснительно вести летопись), вновь провёл поголовную перепись населения Вадхейма. Правда, люди, многие из которых потеряли родных, лишились домов и пускай скудного да нехитрого, но всё‑таки своего скарба, зачастую попросту отмахивались от назойливого толстяка, носившегося по Вадхейму с энергией, растущей вместе с его животом и аппетитом. Лица многих омрачались, когда монах с привешенной там, где у других бывает талия, объёмистой пергаментной книжицей и пером, состроив умную рожу, выспрашивал о том, кто погиб в семье, да сколько годов от роду ему было, да кого ранило, да каким образом поправился. Будто другого дела найти себе не мог!

Хоть за это время отец Целестин и выслушал о себе столько, что хватило бы лет на десять вперёд самой беспутной жизни, сведения в его хронике собрались более чем любопытные. К слову, Видгнир да Сигню‑Мария помогали монаху, когда у них выдавалось время.

Истинно же в книге монаха было записано так: «...всего почивших же от ран смертельных и иных увечий, что оружием датчан причинены были, а кроме того, от ожогов и придавления брёвнами от жилищ развалившихся, было сто сорок шесть. Из оных воинов шестьдесят, и ещё жен сорок три, да старцев с детьми малыми двадцать один, и рабов два десятка и ещё двое. Раненных мечами да стрелами и к оным увечных пришлось четыреста сорок три, в день марта восемнадцатый и в ночь последующую. Приношу в том своё свидетельство, что все четыре сотни да ещё сорок три человека чудесным образом в описываемую ночь исцелены были от немощей своих и стали здравы, как и прежде. Раны же затянулись бесследно, кости срослись на диво скоро, и да будет благословен тот, кто свершил сие чудо, во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. На сём и заканчиваю я описание сколь чудесного, столь и таинственного пришествия в Вадхейм архангела неведомого, что, по моему разумению, от лика высших ангелов Господних происходит. Записал смиренный служитель Господа Бога нашего Иисуса Христа недостойный брат Целестин из обители святого Элеутерия, временно проживающий в поселении норманнов, именуемом оными Вадхейм, в лето 851 по пришествию Спасителя».

В общем, все занимались своими делами – викинги и бонды отстраивали новые, взамен сгоревших, жилища да просмаливали и конопатили дракары – весна на дворе как‑никак, в море пора; монах посвящал всё своё время философии и музе истории (то есть, по общему мнению, сибаритствовал и пьянствовал), чем и не преминул воспользоваться пакостник годи. Имя годи, кстати, было Ульф, но вспоминали об этом настолько редко, что он и сам забыл, как его кличут.

Ну и вот, сей Ульф просидел, дрожа от страха, в своём капище три дня, ни меча, ни лука в руки не взял, а как вылез на свет Божий да узнал о происшедшем, начал действовать в лучших своих традициях, то есть лицемерно и вредно. Тряся посохом и бородёнкой, жрец шнырял по всему Вадхейму, и там, где ему удавалось собрать более трёх человек, тут же начинал проповедовать.