Изменить размер шрифта - +
В раме застряли серые от грязи осколки стекол. Мерзкий пронзительный ветерок швырнул мне в лицо горсть мокрого снега. Уже тает, начал припорашивать. Напротив окна росло дерево. Все в засохших коричневых листьях, какое-то больное на вид. Как оно вообще здесь оказалось, неужели выросло за то время, пока завод был заброшен? Я посмотрел на цех. Да, разруха... Отличные кадры бы получились, зря Сережа боится сюда залезть.

Последний пролет. Лестница выглядит так себе. Одной ступеньки не хватает, другая явно скоро отвалится. Может, не лезть выше?

— Жан Михайлович? — раздался снизу голос Сережи. Как серпом по яйцам! Что значит, не лезть? Раз начал, то долезу до самой верхотуры! А там и на крышу можно выбраться, вон он люк...

Мне не хватило какого-то сантиметра. Думал, что хватаюсь за поручень на верхней площадке, но пальцы скользнули по ржавой пустоте. Раздался заунывный скрежет, и как в замедленном кино вся эта металлическая конструкция начала складываться.

Гладкие подошвы ботинок соскользнули со ступеней, пару секунд я трепыхался на одной руке, пытаясь найти еще хотя бы одну точку опоры. Но потом вставший на дыбы железный богомол ржавой лестницы стряхнул меня с еще одним натужным скрипом.

Я падал.

Бесконечно долгое мгновение, за которое, по идее, я должен был увидеть всю свою жизнь.

Неужели все, а?

Погибший с мечом в руке викинг попадает в вальгаллу, где его ждут бесконечные пирушки с пышнотелыми валькириями по вечерам, а днем сражаются в свое удовольствие. А куда попадает после смерти журналист, если погиб с пером в руке?

Я громко захохотал, поняв, что в последний момент своей жизни судорожно пытаюсь нащупать в своем кармане авторучку.

 

Глава вторая. Номер семьсот тридцать четыре

 

Холодно, блин.

Брр, какая же холодрыга! Не понимаю, какого хрена я лег спать под простынкой... И воняет еще чем-то так гадостно. Что такое могло протухнуть...

Стоп. Я что, все еще жив? Я же падал вместе с ломающейся прямо подо мной железной лестницей, меня должно было в фарш перемолоть на бетонном полу!

Приснилось?

Фух... Реалистичный такой сон, жесть просто.

Я пошевелился, пытаясь поджать под себя ноги и натянуть одеяло. Да что, твою ж мать, так мерзко воняет?!

Я продрал глаза и сбросил с лица тонкую ткань. Надо мной был побеленный потолок. Стена справа до середины покрашена в бледно-зеленой краской. На мою квартиру это ни разу не похоже. Тогда где я? В больнице? Выжил при падении?

Странно.

Шевелиться могу, и даже вроде ничего не болит... Только в правом запястье ощущается какое-то неудобство. Я поднял руку к глазам. На кусочке оранжевой клеенке ручкой было написано «№ 734». А кусочек этот привязан к руке жгутиком из скрученного бинта. Совершенно варварски, будто никто даже не подумал, что от такого обращения рука может и отпасть. Я попытался сначала развязать узел, потом просто перегрыз мешанину из тонких белых ниток зубами.

Попытался сесть.

И у меня это как-то сразу получилось. Пальцы уперлись в холодные борта металлической каталки, на которой мое тело и лежало.

— Эй! — позвал я. Вроде бы, из дальней части коридора раздавались какие-то звуки.

Прислушался. Да, точно. Вроде поет кто-то. Фальшивит.

Я прокашлялся. Подумал, что неплохо бы попить.

Почему, черт возьми, у меня ничего не болит? Даже если я выжил, то должен быть весь поломанный! Шок? Сломан позвоночник, чувствительность отпала? Почему я тогда так свободно двигаюсь? Я подвигал руками, поболтал ногами. Покрутил головой. Натурально, я чувствую себя гораздо лучше, чем когда просыпаюсь в собственной постели каждое утро! Никакой скованности в пояснице, не ноют колени, нет ощущения чего-то застрявшего между лопаток. И во что это я одет?

Брюки были не мои. Джинсы что ли? Какие-то странные только.

Быстрый переход