- Сейчас вы в глубине неизученного океана - вакуума. Раньше некоторые ученые предлагали считать его самодовлеющей пустотой, Великим Ничто. Мы не можем согласиться с такой точкой зрения. Нет, вакуум - особое состояние материи, недоступное нашим ощущениям. Так называемое Великое Ничто - конечный результат всех форм аннигиляции. В первую очередь гравитационной или, по счастливо найденному выражению одного из членов экипажа звездолета “Орел”, черной аннигиляции. Вакуум - это нуль-материя. Время и пространство приобретают там необычные качества. Академик Спотыкаев, например, находит, что время в вакууме теряет свое главное свойство - анизотропность, однонаправленность - и становится парадоксально изотропным. Это и даст нам возможность в скором будущем совершать рейды во времени, используя в вакууме разнонаправленные потоки. Малоизученными, необычными свойствами вакуума люди научились пользоваться: мы мгновенно перемещаемся в гиперлетах, как бы соскальзывая из нашего пространственно-временного континуума. Куда? В нуль-континуум, нуль-пространство, гиперпространство. А теперь появились капсулы. Называйте вакуум как угодно, но это Великое Ничто есть Великое Все. Там происходят пока таинственные для нас материальные процессы, которые сопровождаются громадными энергетическими возмущениями и выбросами вещества. Они и приводят к рождению тяготеющих масс - к рождению миров. Не одной, а двух вселенных - в полном соответствии с законом сохранения гравитационных зарядов...

- Наконец-то,- вздохнул я с облегчением. Думаю, не одному мне надоело висеть в океане черного безмолвия, в этой нулевой жутковатой Вселенной, сбросившей цепи привычного порядка. Длинные теплые пальцы Тани подрагивали в моей руке: ей тоже было не по себе. Неожиданно из густого и липкого мрака, точно в отсветах разгорающегося костра, возникло Танино лицо. Из глубин вакуумного океана, наливаясь светом, одновременно выплыли два сгустка протовещества. Один - с положительным гравитационным зарядом - для наглядности казался желтым. Другой - с отрицательной тяготеющей массой -  выглядел голубым. Оба как бы внутри друг друга. И в то же время они не соприкасались и не взаимодействовали, ибо каждый мгновенно замкнулся в свою скорлупу - в свой пространственно-временной континуум. В обоих континуумах возникло время, в каждом - свои, особые “часы”. И стрелки космоса начали свой бег в противоположных направлениях.

Внезапно сгустки сверхплотной материи взорвались. Это были, конечно, беззвучные взрывы. Но создалось впечатление, что все мироздание содрогнулось от грохота. Осколки и брызги “проатомов” разлетались во все стороны, расширяя пузыри пространства. Каждый осколок - протогалактика. Они, в свою очередь, расплескивались, образуя шаровые, сплюснутые и спирально закрученные галактики из миллиардов звезд-росинок.

Две вселенные - желтая и голубая,- не соприкасаясь и одновременно “пронизывая” друг друга, расширялись. Так на энергетически (гравитационно) противоположных полюсах мироздания появились два континуума-антипода.

Зрители Дворца находились как бы на границе двух миров. Склонившись к Тане, я шепотом объяснил, что это сильное упрощение, ни одно материальное тело не может пребывать сразу в двух измерениях.

Желтые галактики и звезды засверкали ярче, а голубые фонари “потустороннего” мира чуть потускнели, но были хорошо заметны.

- Что это? - удивилась Таня.- Я слышала об этом, но не знала, что все будет так странно.

“Наше” пространство расширялось, желтые галактики, как и полагалось, разлетались во все стороны. Но вот “тот” мир... Его галактики, как голубые мотыльки, слетались к единому центру. Противоположная по гравитации Метагалактика съеживалась, как проколотый резиновый шар. Рядом проплывали отдельные звезды, и мы видели парадоксальную картину: голубые солнца не испускали лучи, а наоборот - поглощали их. На выхваченных из тьмы и показанных крупным планом планетах реки бежали вспять, невиданные животные пятились задом наперед.