— О, в этом я вполне уверена, — парировала она и, уже полностью овладев собой, продолжала: — Капитан, откуда эта отчаянная решимость немедленно вернуться домой? Жизнь — это нечто большее, чем устав. Мы находимся на пороге великого приключения. Неужели вы этого не ощущаете?

— Мадам, — холодно сказал Уэйлесс, — восхищаюсь вами. Я преклоняюсь перед вами. Вы обладаете огромными административными способностями, но в то же время склонны навязывать окружающим собственные идеи и при этом удивляетесь и даже обижаетесь, если другие не разделяют вашей точки зрения. Вы оказываетесь правы так часто, что уже не допускаете возможности собственных ошибок. Вот почему такой огромный корабль, как наш, имеет тридцать капитанов, готовых оказать вам помощь, а в крайнем случае — корректировать ваши действия. Поверьте, мы все любим вас. Но также осознаем свой долг по отношению ко всему экипажу.

— Но вы не правы! У нас достаточно сил, чтобы заставить эту цивилизацию открыться. Капитан, — поколебавшись, добавила она, — не могли бы вы единственный раз встать на мою сторону?

Это была личная просьба; леди Глория сразу же пожалела, что высказала ее. Очевидно, ее слова разрядили владевшее Уэйлессом напряжение — он рассмеялся, попытался было взять себя в руки, но тщетно, смех буквально душил его.

— Извините, мадам, — с трудом проговорил он, — пожалуйста, простите.

— Что вас так рассмешило? — строго поинтересовалась она.

— Слова «единственный раз», — справившись со смехом, сказал он, — Леди Лорр, неужели вы не помните ни одной из своих предыдущих просьб?

— Возможно… пару раз… — медленно проговорила она, действительно пытаясь припомнить.

— Не хочу заострять на этом внимание, — проговорил капитан Уэйлесс, — но было восемь случаев, когда вы просили совет поддержать ваши начинания, и по крайней мере сто раз вы принимали решения, пользуясь предоставленными вам правами. На этот раз право на нашей стороне. И вы огорчены этим.

— Я не огорчена. Я… — Она безнадежно махнула рукой, — Ох, я вижу, говорить с вами бесполезно. По тем или иным причинам вы считаете, что шесть месяцев — это вечность.

— Дело не во времени. Дело в цели. Вы надеетесь отыскать полсотни солнц, рассеянных среди сотен миллионов. Наши шансы не превышают одного к двум миллионам. И раз вы не хотите видеть этого, мы просто вынуждены отстранить вас от управления кораблем, невзирая на личное к вам отношение.

Главный капитан колебалась. С точки зрения теории вероятностей капитан Уэйлесс был совершенно прав. Очевидно, ей следовало полнее раскрыть перед ним свои намерения.

— Капитан, — медленно проговорила она, — Это не математическая проблема. Если бы мы рассчитывали только на вероятность, ваша позиция была бы безупречной. Но мы рассчитываем на психологию.

— Те из нас, кто подписал решение о вашем отстранении, сделали это не с легким сердцем, — невозмутимо заметил капитан Уэйлесс, — Мы обсуждали и психологический аспект проблемы.

— И на каком же основании пренебрегли им? По невежеству?

Это были злые слова, и Глория видела, что они задели собеседника.

— Мадам, — ответил он официальным тоном, — вынужден с беспокойством отметить, что вы слишком полагаетесь на теоретические соображения, представленные вам лейтенантом Неслор. Ваши совещания с ней носят частный характер. Мы никогда не знаем, о чем вы говорили, и можем судить об их содержании лишь по вашим последующим поступкам.

Такая точка зрения не приходила ей в голову. Она сказала, оправдываясь:

— Я не думала, что это может быть так воспринято.