Прибыли казино росли день ото дня, и Лайман ликовал. Он перестал носить свою обычную дешевую неопрятную одежду и перешел на сюртуки и шелковые галстуки-шнурки. Он начал курить длинные дорогие сигары и покупать для бара не только пиво – самый популярный в городе напиток, – но и импортный французский коньяк для тех, кто готов был по-настоящему тряхнуть мошной. Не поскупился он и на одежду для Сэм и Белл: теперь обе они щеголяли в новых дорогих и модных платьях.

Но, несмотря на все увеличивающийся наплыв посетителей, Лайман по-прежнему не пускал в свое заведение проституток.

– От этих шлюх одни неприятности, непреклонно говорил он. – За теми, кто пьет и играет в карты, и так нужен глаз да глаз, а то не оберешься беды, а с этими жрицами любви я и вовсе лишусь покоя. Мне совершенно не хочется, чтобы какой-нибудь ковбой взбесился из-за того, что его шлюха занята с другим клиентом, и расколошматил бы здесь все подряд. Если кому-то нужна женщина, пусть ищет ее у Луретты.

Сэм и Белл были рады, что Лайман так решительно закрывает свой салун для проституток: им хотелось, чтобы посетители приходили в «Счастливый олень» только ради выпивки и азартных игр. В других салунах было полно пианистов, скрипачей, артистов, выступающих с песнями и танцами, и соблазнительных официанток, которые разносили пенящиеся кружки нива и вовсю флиртовали с гостями, открыто предлагая им себя. В заведении Лаймана ничего такого не имелось – он предлагал только выпивку и карты, и крупные игроки валили к нему толпой, привлеченные спокойной атмосферой, в которой они могли без помех обдумывать стратегию игры.

Время от времени Белл начинала испытывать к кому-либо из посетителей интерес, не связанный с объемом его кошелька, и они вдвоем куда-то исчезали на всю ночь. Сэм же интересовал только бизнес. Она хорошо зарабатывала и надеялась когда-нибудь накопить денег на собственное казино. Эта идея была вполне осуществима, и Сэм задумывалась о своем будущем все чаще и чаще, потому что с каждым днем убеждалась: Белл права, и процветание Лаймана будет недолгим. Он слишком много пил и слишком рисковал в игре; рано или поздно он непременно зарвется и потеряет все.

Сэм редко бывала в своей комнате над «Счастливым оленем». Луретте не нравилось, что они с Белл живут в ее владениях, но Лайман отмел все ее протесты. Жилье здесь было дешевым и удобным, но Сэм много работала и приходила к себе, только чтобы поспать. Работа хоть немного отвлекала ее от мыслей о ласковых голубых глазах и безумных ночах, которые она безуспешно пыталась забыть.

Кейд вышел из парикмахерской с вымытыми, подстриженными волосами и чисто выбритым лицом. Еще раньше он принял ванну, надел чистые рубашку, штаны и начищенные до зеркального блеска сапоги. Теперь он нисколько не походил на рыскающего по прерии индейца, а выглядел, как и полагается выглядеть федеральному агенту, работающему на правительство. Дело было в том, что Кейд Ремзи собирался нанести визит судье Куигби и потребовать, чтобы тот карал всех преступников, а не только тех, чьи деяния вызывали гнев у него лично. Кейду было известно, что хотя Куигби появляется в городе довольно редко, у него есть дом на окраине Эбилина. Когда Куигби приезжал в Эбилин, слушания судебных дел за неимением здания суда проводились в одном из салунов, но сегодня суд не заседал, и Кейду сказали, что судью можно застать дома.

Найти этот дом оказалось нетрудно – возле небольшой церкви и кладбища он был единственным. Кейд имел привычку везде, а особенно в барах, держать ушки на макушке и сегодня, перед тем как вымыться и подстричься, зашел в несколько салунов, чтобы узнать последние местные сплетни.