Не спалось. Только что хотел, глаза слипались, домкратом не разжать, казалось, упал и валялся бы трое суток. А не спалось! Ворочался на железной койке, стучал головой о прутья. И не спал!!! Что-то сон мой совсем расстроился в последнее время, наверное, это от войны. Хотя можно уже и привыкнуть было…

А может, из-за погоды. Погода разгулялась уже совсем безобразно, шторм, ветер, волны и, кажется, где-то даже гроза.

Я вдруг подумал, что в грозу спать в обнимку со штуцером опасно, а вдруг убьет громом, то есть молнией? Но без оружия тоже не хотелось – Авроре я не доверял ничуть. Потом я вдруг подумал, что я лежу не только в обнимку с ружьем, но еще и на железной двухъярусной койке, чем совершенно неоправданно подвергаю свою жизнь риску.

С другой стороны, альтернативы железной койке не было. Понадеявшись на то, что будка снабжена надежным громоотводом, я продолжил попытки заснуть. Считал киборгов, представлял себя властелином Галактики, играл в умственные шахматы – не помогал ни один испытанный способ.

Под конец я решил не мучиться, просто закрыл глаза и лежал, стараясь свести двигательную и мыслительную деятельность к минимуму. Через час это стало помогать, и я уже почти уснул, но тут вмешалась Аврора.

– Эй! – послышался ее голос.

Выследила. Я взвел курки.

– Не стреляй, Уткин! Тут такое…

– Что такое? Они все-таки прилетели? Наши воспитатели? Там есть чемпион по…

– Да замолчишь ты когда-нибудь или нет?! Выходи! Тут беда!

– Какая еще «Беда»? Которая в гонках всегда побеждает?

– Выходи! – заорала Аврора и принялась крушить будку чем-то тяжелым. Бум-бум-бум. Мне это надоело, и я решил открыть. Открыл, и тут же отступил в сторону, чтобы эта лысая меня по голове не треснула.

Аврора влетела внутрь. Выглядела дико. На лысине какая-то тина, и сама вся перемазана, и шорты и футболка. Я сказал:

– Раньше была такая забава – бои в грязи. Может, реконструируем? Устроим чемпионат…

– Идиот! – Аврора попыталась схватить меня за руку.

Я отскочил. Мне почему-то представилось, что сейчас она меня ударит током. Что у нее в руке контакт, а в шортах аккумулятор, я так раньше любил шутить, зову братика, он прибегает, а я его током.

Отскочил, наткнулся на койку, эта конструкция разложилась и обрушилась на меня, ушибла острыми углами. Аврора расшвыряла все эти металлоконструкции, схватила меня за руку (током не стукнула), рывком подняла с пола.

Мы оказались лицом к лицу.

– У тебя синяк под глазом, – сказал я. – Значит, наши педагоги уже прилетели?

Аврора молча потащила меня из будки. К скале, затем дальше, к лагерю.

Шторм закончился, но на улице царил разгром. Листья от пальм, мусор, водоросли. Пара дохлых чаек, мелкая рыбешка и хомяк неизвестной породы. Или суслик.

– Ты мне это хотела показать? – спросил я. – Это, конечно, прискорбное зрелище, но ты могла бы подождать до утра. Часов в восемь мы проснемся, выйдем с лопатами и торжественными гимнами и погребем всю эту фауну…

– За мной!

Аврора поволокла меня по улице им. Макаренко. Вдоль выгоревших бунгало, вдоль разрушенного спортзала, направо и по лестнице вниз.

Возле моря разрушений было больше. Шторм закидал берег прелыми водорослями, распространявшими йод, серыми медузами, которые кое-где еще копошились, шишками – откуда здесь взялись шишки? – (поклон Урбанайтесу), морскими звездами, обломками деревьев…

– И что? – спросил я.