И семья, и дом нуждались в заботе и внимании.

Голос отца отвлек Патрика от неприятных мыслей.

— Я спрашивал тебя, где ты был.

— Я ответил тебе. Я хотел побродить по холмам, — сказал Патрик. — Я хотел снова понюхать вереск и подышать воздухом, не отравленным смертью и кровью. Я устал от войны.

Щека отца несколько раз дернулась.

— Я не желаю слышать слюнявые речи. Ты будешь делать то, что должно делать моему наследнику и будущему лэрду. Ганны угоняют наш скот и угрожают сжечь наши фермы. Если они соединятся с Синклером, этот союз будет очень опасен для нас, ты не можешь этого не понимать. А твой долг в том, чтобы защитить наши земли и наших арендаторов.

Лицо Грегора Сазерленда исказила ненависть.

— Ганны! Эти негодяи!

— Я вырос в их доме, — спокойно сказал Патрик. — Я помолвлен с девушкой из этой семьи. И в жилах доброй четверти людей нашего клана течет их кровь. Я не могу воевать с ними.

— Ты будешь делать то, что я тебе прикажу.

Маркиз злобно отвернулся.

— Нет, — твердо ответил Патрик. Между ним и отцом все должно быть ясно. — Я не стану убийцей даже ради тебя.

Отец снова повернулся к нему. Его темно-серые глаза сузились от гнева. Ребенком Патрик не выдерживал этого страшного взгляда, и даже теперь ему стало не по себе.

— Твоя девушка выходит замуж за Синклера. Ты должен понимать, что это значит для нас. Синклеры всегда были нашими смертельными врагами. Нам не избежать войны.

— Нет, — сказал Патрик. — Марсали не будет женой Эдварда Синклера.

— Откуда ты знаешь?

— Я не слепой и не глухой.

— Ты виделся с ней?

Патрик колебался. Он может не соглашаться с отцом, но лгать ему было бы бесчестно.

— Да, — просто сказал он.

Бледные щеки Грегора Сазерленда порозовели от гнева.

— Ты был на земле Ганнов?

— На границе наших земель.

— Значит, эта дочь Ганна была на нашей земле.

— Мы помолвлены. Ни один из нас не согласен разорвать помолвку.

Неожиданно маркиз Бринэйр поднял руку и изо всей силы ударил сына по лицу. Удар заставил Патрика отступить назад, но он ничего не сказал.

— Ты не женишься на дочери Ганна, — отрезал отец. — Я не желаю видеть еще одну шлюху в своем доме.

Патрик молча смотрел на отца, от которого с тех пор, как вернулся, не слышал ни одного ласкового, теплого слова. Даже приветствие при его возвращении было холодным и формальным. Ничего удивительного, что сестра дичится людей, как испуганный зверек, а брат зарылся в книги и мечтает, как он шепотом признался Патрику три дня назад, посвятить себя церкви. Отец превратился в чудовище.

— Если ты собираешься воевать с Ганнами, тебе придется обойтись без меня, — сказал Патрик. — Я не могу отбросить долгие годы дружбы из-за…

— Тогда убирайся из моего дома! — закричал Грегор. — Я лишу тебя наследства! Алекс…

— Алекс сказал мне, что хочет уехать в Эдинбург, учиться.

— Алекс будет делать то, что я ему прикажу.

Это правда, подумал Патрик, чувствуя себя так, словно на его шее затянули петлю. Алекс попытается воевать и неизбежно будет убит. Что тогда случится с Элизабет, которая останется одна с отчаявшимся, обезумевшим стариком? Нет, он не может бросить их на произвол судьбы.