* * *

В космическом безмолвии звезды кажутся однообразными блестящими точками. В замкнутом пространстве корабля мы живем почти как в тюрьме, хотя, когда нет никаких неисправностей, мы можем просто отдыхать. На нашем скитальце все предусмотрено, до самого прилета приборы и механизмы всю работу делают сами, мы же занимаемся только наблюдением и корректировками. Мы живем, будто связанные с машинами. Для отдыха у нас есть книги, музыкальные инструменты. Скучноватая, пуританская жизнь. Но мы не отчаиваемся, несмотря на долгое ожидание, нас подбадривает ощущение авантюрности нашего похода, да надежда на необыкновенные приключения. Мы продвигаемся в пространстве с огромной скоростью, почти ничем себя не выдавая, нет даже вибрации. Снаружи мы, наверное, кажемся летящим метеором, вся наша техника, двигатели, преобразователи, генераторы работают бесшумно. Также пуля, пущенная в межзвездном пространстве, ни единым звуком не выдаст себя…

21 апреля. На часах 7.33. космический завтрак: жидкий шоколад, хлеб и сахар. Все химически синтезировано и полностью стерильно.

Автоматы увеличили содержания кислорода в воздухе, для улучшения аппетита и поднятия настроения. Смотрю на обоих своих товарищей с необыкновенной нежностью: в этой бескрайней пустыне, где на миллионы парсеков ни одной живой души, они стали мне ближе, чем родные братья.

Антуан Лург. Когда на него смотришь, начинает казаться, что он даже в детстве был таким же насупленным как сейчас, но под суровым обликом прячется веселый и незлобивый нрав. Иногда, бывает совершенно неожиданно, на него нападает безудержная веселость, и он смеется и радуется, всем своим видом напоминая игривого жеребенка. Хотя Лург очень высок ростом, походка у него плавная, чуть враскачку. Черные, как смоль, волосы покрывают грубо высеченную продолговатую голову, обрамляя лицо с чертами типичного скандинава. Глаза похожи на два уголька, а подбородок напоминает почерневшую пеньковую трубку. Очень противоречивые черты. Слова его всегда точны, и он ничего не говорит, хорошенько не обдумав. Математик.

Жан Каваль. Рыжий, лохматый, похожий на лиса. Даже волосы его напоминают лисью шерсть. Ясными звездами сияют серо-зеленые глаза. Лицо белое, похожее на деревенский сыр, покрытый розоватой пленкой. Широкий улыбчивый рот придает жизнерадостность всему его облику. Добрейшее существо, большой любитель уединиться с красками и кистями, всей душой ненавидит математику и физику. Но несмотря на это, он волшебным образом разбирается и в той и в другой и видит безмерно большие и малые величины, вопреки вражде с дифференциальным и интегральным исчислением, со скоростью молнии производя в уме сложнейшие расчеты. Он утверждает, что цифры встают перед ним огненными рунами.

А вот и я, Жак Лаверанд. Самый обыкновенный человек, интересующийся всем подряд, кавалер Единорога. Под внешностью южанина тщательно скрываю холодный темперамент. Вьющиеся локонами волосы, глаза и борода у меня черные, как антрацит, будто ваш покорный слуга вырос где-то в Мавритании. Примечателен также нос заправского пирата.

Мы все вместе учились в школе и нас постоянно задирали хулиганы, наверное, с тех самых пор мы друзья, хотя нас и связывают не столько пылкие чувства, сколько преданность друг другу. Наверное, уже в сотый раз Антуан начинает спор:

— Это не доказуемо, быть может, только Земля породила жизнь… И тогда, конечно…

— Конечно, и тогда Солнце, Луна и звезды, все создано исключительно для нее! — закипает Жан. — Чушь! Жизнь есть везде!

— Так оно и есть, — соглашаюсь с Жаном я, утвердительный взмахивая рукой.

Антуан с хмурой усмешкой изрекает:

— Ну конечно, я тебя понимаю дружище. Ты всегда твердишь про общность всех элементов Вселенной, только разве это гарантирует возникновение жизни?

— Я верю в нее, как в то, что существую!

— А разве это доказательство наличия в космосе других видов разумных мыслящих?

— И мыслящих и немыслящих… На Земле представлены все формы жизни, а потому в месте, где зародилась жизнь будет все, от бактерий до млекопитающих.