Пока они обедали, яхта вышла из порта и теперь направлялась от побережья Африки в открытое море, держа курс на Ниццу.

— Когда придем в Ниццу, — сказал себе маркиз, — я должен буду поговорить с Саброй и заставить ее понять.

Но в глубине души он знал, что это будет пустая трата времени, ведь она не станет слушать.

Маркиз прошел по палубе и остановился на носу.

Впереди необъятной синью раскинулось море, спиваясь на горизонте с небом.

Он вспомнил, как смотрел со своей виллы в такую же синюю даль, спрашивая, куда ему поехать — на юг или на север.

Тогда Киркпатрик принял решение за него, и они поехали на юг.

Там не было никаких сокровищ — по крайней мере маркиз не нашел их, — но была Сабра.

После всего, что они пережили вместе, и зная о влечении, которое — он чувствовал — существовало между ними, маркиз не мог позволить девушке уйти из его жизни так же внезапно, как она вошла в нее.

Когда маркиз поцеловал Сабру, он сделал это инстинктивно, безотчетно.

Потом девушка спасла его от бедуинского плена, возможно, даже от той смерти, какой умер ее отец, ведь прежде бы чем маркиза выкупили, многое могло случиться.

Арабы не всегда добры к своим пленникам, и им не понять, как неудобства, которые кажутся им совершенно обычными, могут быть почти невыносимы для человека, воспитанного в других условиях.

— Она спасла меня! — тихо сказал маркиз.

Мало того, девушке хватило ума договориться, чтобы караван вернулся в Тунис, где, как обещал маркиз, их будут ждать деньги.

А еще Сабра принесла мешочек с деньгами, который маркиз спрятал в палатке, найдя его там, где ни одна из известных ему женщин не догадалась бы посмотреть.

Интересно, подумал маркиз, что помогло девушке — интуиция или ум?

Он хотел узнать как можно больше о жизни Сабры, до того, как они встретились.

Маркизу вдруг пришло в голову, что, хотя Киркпатрик непрерывно болтал, чтобы смешить и развлекать его, он совсем ничего не рассказывал о себе и очень редко говорил о своей жене.

— Что за нелепые тайны! — сердито пробурчал маркиз.

Он снова попытался мысленно представить Сабру в Куине, в окружении его глупых, но очень разборчивых родственников.

Они считают себя если не выше, то равными всем другим в светском обществе и редко позволяют чужакам забывать об этом.

Как сможет Сабра после такой убогой жизни со своим отцом справиться с их высокомерием?

— Я должен с ней поговорить, — снова повторил маркиз, еще более убеждаясь, что это бесполезно.

Сабра любит его, он знал это. А еще он чувствовал — и это его тревожило, — что девушка никого не любила так, как любит его.

Но хватит ли любви?

Не рассыплется ли любовь, как всегда случается — по утверждению его отца, — на скуку, равнодушие, презрение или даже неверность?

Не оставит ли его Сабра, как его мать оставила его отца?

— О Боже, что же делать? — спросил маркиз волны, разбивающиеся о борта яхты.

Он хотел Сабру, он чувствовал, как все его тело тянется к ней.

И в то же время маркиз боялся, безумно боялся, что, если он нарушит зарок не доверять женщинам, он в этом еще горько раскается.

Тогда окажется, что отец был прав, когда учил его, что все женщины — порождение дьявола и их надо избегать любой ценой.

У девушки не осталось ни сил, ни мыслей. Она не могла даже радоваться, что освободила маркиза из плена.

Все, что она хотела, — это спать.

Проводив девушку в каюту, стюард — тот самый, который заботился о Сабре на пути в Тунис, — спросил:

— Вам что-нибудь нужно, мисс?

— Нет, спасибо, — ответила девушка.