– Так, у вас же ещё и Брюс был, – криво усмехнувшись, напомнил Егор.

– Брюс, Брюс! – пророкотал низкий бас князя-кесаря. – Толку-то… Не велено было его пытать. Вот он и молчал. Очень плохо было Якову в темнице без его заумных книг, всяких хитрых штуковин и приборов, но крепился, сукин кот, молчал… И, вот, тогда-то я и догадался обо всём! – Ромодановский сделал многозначительную паузу. – Брюс многое помнил о тебе, охранитель, но и ты, наверное, знал про него что-то тайное и гадкое! За жизнь цеплялся Яшка, не хотел помирать. Понимал, что если он всё расскажет про тебя, то и ты не будешь молчать. А за ним, похоже, был великий грех, за который есть только одна достойная плата – плаха. Это – в лучшем случае… Что, я не прав?

– Прав! – покорно согласился Егор. – Но, давай, Фёдор Юрьевич, всё же, перейдём к моей скромной персоне. Чего о покойниках рассуждать?

– Это верно, про покойников-то! – скупо улыбнувшись, поддержал его Ромодановский. – Им-то, точно, уже ничем не помочь. Сколь ни старайся… Короче, я так рассудил, Александр Данилович. Если Брюс узнает, что ты безвозвратно и окончательно погиб, то, наверняка, станет гораздо сговорчивей… Что усмехаешься? Прав я? Одно только плохо, что поздновато я додумался про это. Старость всё, мать её… Ладно, разыграли мы ситуацию – по этим, как иноземцы говорят – по нотам. Объявили Якову, так, между делом, что ты, Данилыч погиб. Ну, при штурме всё того же шведского Нотебурга. Мысли-то мои были просты и бесхитростны: нет тебя больше, следовательно, и Брюсу нечего опасаться – вскрытия ответной тайны… Как бы так я рассуждал. Чего заулыбался-то, бродяга? Одобряешь? Правильно, что одобряешь… Тут-то, вот, всё и сложилось в единую картинку, как ты сам любишь говорить… Брюс, надо ему отдать должное, сперва не поверил. Но мы на восточном подмосковном кладбище выстроили твою могилку, Данилыч. Ты, уж, извини! Так было надо… Настоящую такую могилку, славную, с памятной табличкой и мраморным памятником: кавалер знатный в воинской треуголке, с бронзовой шпагой в ножнах – на левом боку… А ещё молоденькую дворянку нашли одну, которая здорово похожа на твою жену, прекрасную Светлейшую княгиню Александру Ивановну. Ростом, стройностью, фигурой, волосами пышными да серебристыми… Яков-то к этому времени и слухом сделался слаб, да и зрение его единственного глаза ухудшилось. Всё и прокатило – как по маслу. Встретился Брюс – около твоей, Данилыч, могилы – с твоей же безутешной «вдовой», ну, и поверил… А после этого рассказал про всё, что знал, более ничего уже не опасаясь. Главным образом, про фосфорные спички и про подлого французского доктора. Сразу же взяли и достославного господина Карла Жабо, вздёрнули на дыбу… Сознался он во всём, конечно же. Причём, почти сразу.