Ее опять ударили. И она опять не почувствовала боли.

— Они же в соседней комнате трахались! Она мне все и рассказала! Как он продал тебя… — торопилась Лаврова, боясь, что очередной удар вырубит ее напрочь.

— Стой! Не бей! — вскричала теперь уже Ольга и навела ствол на охранника. — Кто продал? Что ты несешь?

— Димочка твой…

— Не слушай ее, Оля. Это провокация!

— Там, на даче, куда он тебя пригласил когда-то, помнишь? Во времена твоей непорочной юности! — продолжала почти кричать Лаврова. — Он же тебя дружкам своим и продал!

— Откуда ты знаешь про дачу? — одними губами вымолвила Третьякова.

— Знаю. Слышала от Медведевой. Которая теперь в лесочке.

— Завтра и ты там будешь! — встрял не к месту Коробов. — Или Олечка уговорит тебя в окошко прыгнуть. Правда, Оля?

— Хочешь сама услышать? — перебила его Анна. — Посмотри на кухне, в тамбуре между дверями. Там мой диктофон должен валяться. Я его уронила, когда уходила от Тани.

— Отвяжи ее! — приказала Ольга.

— Оля, Оля, это полный бред! — Коробов тронул жену за плечо.

Но она вырвалась, и ее «Макаров» теперь уперся в грудь мужа.

— Отвяжите бабу! — повторила Третьякова.

Алик сунул руку за пояс. Ольга взвела курок.

— Отвязывай! — взвизгнул Коробов. — Она же убьет меня!

Лаврову отвязали.

— Ну пойдем, покажешь, где твой диктофон! — злобно произнесла Третьякова.

«Только бы он был там, — мысленно молилась Лаврова. — Только бы… Если бы они нашли его раньше, Коробов не испугался бы», — уговаривала она себя.

Она наклонилась, ощупывая пол в темноте тамбура. Мимо проскользнула мышь и юркнула куда-то под стол кухни. Наконец рука нащупала в самом углу то, что искала.

— Вот он! — Лаврова поднялась, держа в руках небольшой черный предмет. — Включи, послушай!

Третьякова нажала кнопку. Послышался пьяный голос Медведевой: «Ну-у-у… Там такая история! Представляешь, Димка с Ольгой — они из одного города. В школе вместе учились. И у них любовь была. Ну, такая… За ручки держались, на танцы ходили. Ему-то уже другого хотелось. А она — ни в какую. Типа, только после свадьбы. Ну достала его своей невинностью! Короче, Димка ее продал!»

Послышался хохот. Третьякова перевела свой страшный, гипнотизирующий взгляд на мужа.

«Как продал?» «Элементарно, Ватсон! За деньги! Ему еще тогда деньги были нужны на мотоцикл хороший. А родители не давали. Боялись, что разобьется. Вот он эту Олечку пушистую и загнал своим друганам. Заработал на ней».

Опять хохот.

«Подожди, Танька, я не въезжаю, как продал-то? В рабство, что ли?

— Трахнули они ее! Трое парней, поняла? Он ее к себе на дачу зазвал, а там дружки его сидели. А его не было. Он, типа, в магазин ушел. Они в нее влили стакан водки и оттрахали на всю катушку! И в хвост и в гриву! Во молодцы!»

Ольга нажала на «стоп».

— Это провокация, Оля! Это монтаж! Она же там пьяная, это и не Медведева вовсе! Алик, шлепни ты эту гадину! — взвизгнул Дмитрий, указывая на Лаврову.

Алик сунул было руку к стволу. Но мгновением раньше несколько вспышек как будто выпорхнули из вытянутой руки Ольги. Алик осел на пол.

— Идиотка! Ты что делаешь?! Ты убила его! — заорал Коробов, глядя на лужу крови, стремительно растекавшуюся по полу.