– Да, сэр! Конечно, сэр! – бодро сказал молодой пилот, понятия не имеющий о том, что имеет в виду генерал.

Джек повернулся к генералу Шульцу, своему начальнику штаба, который почтительно расположился на расстоянии двух сидений сзади него, играя в компьютерную игру.

– Давайте разберемся со всей этой тягомотиной как можно быстрее, чтоб не тратить много времени на все это дерьмо. О'кей?

4

Полли включила висящую над кроватью лампу и на миг ослепла от неожиданного света.

Телефон стоял на письменном столе в другом конце комнаты. Полли поместила его там для тех случаев, когда она пользовалась телефонным будильником. Чтобы прекратить оглушительный трезвон, ей волей-неволей приходилось вылезать из-под теплого одеяла и шлепать через всю комнату, чтобы приподнять трубку, а затем снова положить ее на рычаг. В противном случае, если бы телефон стоял на тумбочке рядом с кроватью, можно было бы снять трубку вообще не вставая с постели – просто дотянувшись до нее рукой, а потом спокойно повернуться на другой бок и продолжать досматривать свои сладкие сны. Отчего Полли уже несколько раз ухитрялась опаздывать на поезд.

Телефон снова зазвонил. На этот раз ей почудилось, что он каким-то непостижимым образом звонит гораздо громче.

Спросонок комната казалась Полли странной: телефон, письменный стол, бесформенная черная тень на полу, которой на самом деле были ее скомканные джинсы. Разумеется, комната не изменилась, как и громкость телефонного звонка. Все в ней оставалось совершенно таким же, как и тогда, когда она отправлялась спать накануне вечером.

Телефон продолжал звонить.

Полли заставила себя подняться с постели и зашлепала босиком через всю комнату. Можно сказать – через всю квартиру. Домовладелец Полли утверждал, что это жилье в стиле «ателье художника», и назначил за него соответствующую квартирную плату. Полли же считала, что она живет в одной-единственной спальне и что ее просто-напросто грабят.

Телефон был настроен на такой режим, чтобы после шестого сигнала между звонками наступала пауза. Полли строго посмотрела на аппарат, ожидая, пока завершится очередной цикл звонков.

Она скорей чувствовала злобу, чем страх.

Страшную злобу. Ужасную злобу. Злобу, которая охватила все ее существо и которую, по ее мнению, ни в коем случае нельзя себе позволять, если она хотела еще до рассвета вернуться в постель и хоть немного поспать. Все напрасно: восстанавливать самообладание было уже слишком поздно. Злоба высвободила в ней какие-то химические элементы, которые уже циркулировали по всей ее нервной системе, наподобие наркотика, и заставляли мышцы – напрягаться, желудок – испытывать спазмы, а сердце – усиленно биться и вызывать легкое удушье. Эта злоба вела себя столь нагло, потому что в основе ее лежал страх.

Значит, снова вернулся этот мерзкий Клоп. Неужели этой сволочи все еще мало?

«Клопом» Полли называла Питера. Она наградила его таким именем в надежде его обезличить. Противостоять тем отношениям, которые неуклонно между ними возникали. Полли поняла с самого начала – как понимает это со временем всякая жертва маньяка, – что чем больше она знает о своем мучителе, тем труднее ей думать, что на самом деле он не имеет с ней ничего общего. Каждая мелкая деталь из жизни столь отвратительного ей человека только затуманивает тот главный факт, что в ее собственной жизни он абсолютно посторонний. По существу, он для нее незнакомец: конечно, не в меру агрессивный незнакомец но это не значит, что она должна с ним непременно знакомиться.

Даже когда дело перешло в руки полиции и адвокатов, Полли энергично противилась их попыткам ознакомить ее с любой информацией, которая касалась ее врага.