Он поискал спички, чтобы зажечь газовый отопитель, и не нашел. Он сел в кресло в гостиной; его глаза блуждали по книжным полкам и по различным предметам, которые он собирал во время своих поездок. После отъезда Энн он тщательно уничтожил все следы ее пребывания. Он даже избавился от ее книг. Но понемногу он позволил нескольким символам их совместной жизни занять свое прежнее место – свадебным подаркам от лучших друзей, слишком дорогим, чтобы их выбрасывать. Эскиз Ватто, подаренный Питером Гиллэмом, фарфоровые статуэтки от Стид‑Эспри. Он поднялся и приблизился к ним. Поставил их на буфет. Он любил восхищаться красотой этих человечков – маленькой куртизанки в стиле рококо в костюме пастушки, которая протягивала руки к одному из своих поклонников, повернув голову к другому. Он чувствовал себя так же неловко перед хрупким совершенством этих фигурок, как в то время, когда добивался привязанности Энн, повергая в изумление лондонское общество. В какой‑то мере эти маленькие фигурки придавали ему силы; просить Энн быть верной было так же напрасно, как требовать постоянства от этой пастушки под стеклянным колпаком. Стид‑Эспри купил эти фигурки в Дрездене перед войной. Хотя они и были главным достоянием его коллекции, он подарил их молодоженам. Может быть, он почувствовал, что Смайли придется по душе простая философия этой композиции.

Из всех немецких городов Смайли больше всего любил Дрезден. Он любил его архитектуру, эту любопытную смесь средневековых и классических зданий, которые напоминали иногда Оксфорд; его купола, башни, колокольни и бронзовые крыши, сверкающие на солнце. Его название означает «город лесных жителей». Это в нем Венчеслав Богемский осыпал подарками и привилегиями менестрелей. Смайли вспомнил последний визит туда к профессору философии, с которым он познакомился в Англии. Во время той поездки он и заметил Дитера Фрея, с трудом поспевающего за остальными заключенными. Он снова возник в его памяти – стройный, непокоренный, с бритой головой, казавшийся слишком крупным для этой маленькой тюрьмы. Там же, в Дрездене, родилась Эльза. Смайли смотрел ее бумаги в министерстве. Эльза, урожденная Фрейман, родилась в 1917 году в Дрездене. Немка. Родители – немцы. Выросла в Дрездене. Была в тюрьме с 1938 по 1945 год. Он пытался ее представить в семейном кругу в патриархальной немецкой семье, осыпаемой оскорблениями и подвергавшейся преследованиям. «Я мечтала о длинных светлых волосах, а мне обрили голову». Он понял с мучительной ясностью, почему она молчала. Она, должно быть, была бы похожа на эту пастушку – красивую, полногрудую. Но ее тело, разрушенное голодом, стало хрупким и некрасивым, как скелет маленькой птички. Он мог себе представить, как в ту ужасную ночь она обнаружила убийцу своего мужа рядом с трупом. Он слышал, как она объясняет задыхающимся, прерывающимся от рыданий голосом, почему Феннан прогуливался в парке со Смайли. Он также мог представить Мундта, равнодушного, сомневающегося и возражающего и в конце концов заставившего ее принять участие, помимо ее воли, в самом ужасном и бесполезном из преступлений, тащившего ее к телефону, заставившего ее позвонить в театр и, наконец, оставившего ее, обессиленную и измученную, защищаться от следствия, которое обязательно последует; она также должна была напечатать письмо о самоубийстве Феннана. Все это было невероятно жестоко, подумал Смайли. Мундт подвергал себя громадному риску. Конечно, она уже представила доказательства своих способностей, она проявила хладнокровие, и – любопытная вещь! – она проявила большую ловкость, чем Феннан, в качестве шпиона. Черт возьми, если учесть, что она провела подобную ночь, ее поведение во время первого разговора со Смайли было очень естественным.

В то время, когда он созерцал маленькую пастушку, навечно застывшую между двумя своими кавалерами, он понял с каким‑то безразличием, что существует совершенно иное решение в деле Сэмюэла Феннана, решение, которое объясняет все до мельчайших подробностей и которое примиряет очевидные противоречия в характере Феннана.