— Что ты намерен делать? — спросил Тони. — Ведь он будет всё отрицать.

— По всей видимости. Впрочем, этот материал можно пустить в дело. В конце концов пусть весь номер состоит из стихов Тристрама Колдуэлла.

Я принялся засовывать листки в конверт, чтобы отнести Авроре, как вдруг меня осенило.

— Тони, есть гениальная идея. Прекрасный способ излечить эту ведьму от наваждения, а заодно отомстить ей. Подыграем Тристраму и скажем Авроре, что все эти стихи действительно написаны вручную. Стиль у него архаичный, темы — как раз в её вкусе. Ты только послушай: «Поклонение Клио», «Минерва 231», «Молчание Электры». Аврора разрешит всё это печатать, к концу недели будет тираж, а потом — подумать только! — вдруг выясняется, что эти вирши, рождённые якобы в смятенной душе Тристрама Колдуэлла, суть не что иное, как размноженный типографским способом продукт неисправного автоверса, пустейшая болтовня неухоженного компьютера!

— Потрясающая идея! — радостно воскликнул Тони. — Аврора получит урок на всю жизнь. Думаешь, она попадётся на эту удочку?

— Почему бы и нет? Ведь она вполне искренне верит, что все мы дружно сядем за стол и из-под наших перьев выйдет целая серия образцовых поэтических упражнений в классическом стиле на темы «Ночь и день», «Зима и лето» и тому подобное. Что бы ни дал ей Колдуэлл, Аврора с восторгом одобрит его продукцию. К тому же наш договор распространяется только на один выпуск и отвечает за него она. Нужно же ей где-то доставать материал.

Мы тут же приступили к осуществлению своего замысла. Днём я замучил Тристрама рассказами о том, в какой восторг пришла Аврора от его стихов и как она жаждет увидеть другие его произведения. На следующий день поступила вторая партия: все стихи Колдуэлла были, к счастью, написаны от руки, и поблёкшие чернила даже нам давали повод усомниться, что текст лишь накануне вышел из автоверса. Мне, впрочем, это было на руку, ибо усиливало иллюзию самостоятельности Тристрама. Радости Авроры не было предела, и она не выказывала ни малейших подозрений. Лишь сделала несколько несущественных замечаний, однако на каких-либо изменениях не настаивала.

— Но мы всегда перерабатываем текст при подготовке к печати, — сказал я Авроре. — Подбор образов в оригинале не может быть безупречным, к тому же количество синонимов в данном тезаурусе слишком велико… — Спохватившись, что болтаю лишнее, я поспешил добавить: — Будь автор человек или робот — принцип редакторской работы не меняется.

— Вот как? — сказала Аврора, не скрывая иронии. — Тем не менее мы оставим всё так, как написал мистер Колдуэлл.

Я не счёл нужным подчёркивать очевидную порочность её позиции — просто взял одобренные ею рукописи и поспешил к себе. Тони тем временем висел на телефоне, выуживая из Тристрама новые стихи. Прикрыв трубку рукой, он подозвал меня.

— Тристрам скромничает. По-моему, хочет повысить ставку до двух процентов за тысячу. Уверяет, что у него больше ничего нет. Может быть, вывести его на чистую воду?

Я покачал головой.

— Опасно. Если Аврора узнает, что мы замешаны в этом обмане, она может выкинуть какой-нибудь фокус. Дай-ка я поговорю с ним.

Я взял трубку.

— Тристрам, в чём дело? Сроки поджимают, а у нас не хватает материала. Укороти строку, старина, к чему тратить ленту на александрийский шестистопник?

— О чём ты, Пол? Я — поэт, а не фабрика.