«Глубоко сожалею, что была столь резка с Вами прошлой ночью. Вы вторглись в мои мечты, напугали меня. Я хотела бы искупить свою вину и приглашаю Вас на коктейль. Мой шофёр заедет за Вами в полдень.

Аврора Дей»

Я взглянул на часы. Было без пяти двенадцать. Очевидно, предполагалось, что пяти минут на сборы мне достаточно.

Шофёр внимательно изучал рулевое колесо, проявляя полное равнодушие к моим чувствам. Оставив дверь открытой, я вошёл в дом и надел белый пиджак. В последнюю секунду сунул в карман корректуру «Девятого вала».

Едва я сел, лимузин тронулся и стремительно набрал скорость.

— Давно в Алых Песках? — спросил я, обращаясь к полоске курчавых тёмно-рыжих волос между чёрным воротником и фуражкой.

Шофёр молчал. На Звёздной улице он неожиданно вырулил на встречную полосу и в бешеном рывке обогнал идущий впереди автомобиль.

Я повторил вопрос, подождал немного, затем сильно хлопнул его по обтянутому чёрной материей плечу.

— Ты глухой или просто хам?

Он повернулся ко мне. На миг мне показалось, что зрачки у него красные; наглые глаза смотрели с презрением и нескрываемой яростью. Скривив губы, шофёр излил на меня такой поток свирепых проклятий, что я с отвращением отвернулся.

У виллы номер пять он остановил машину, вышел и открыл для меня дверцу, приглашая подняться по чёрным мраморным ступеням. Он был похож на паука, сопровождающего маленькую мушку к чрезвычайно вместительной паутине.

Едва я вошёл в дом, шофёр тут же исчез. Я миновал мягко освещённый холл и очутился у бассейна с фонтаном. В воде бесконечными кругами ходили белые карпы. За бассейном в шезлонге сидела моя соседка. Длинная юбка её белого одеяния веером лежала на полу. В брызгах фонтана огоньками вспыхивало драгоценное шитьё.

Я сел. Она с любопытством взглянула на меня и отложила в сторону изящный томик в жёлтой телячьей коже — по-видимому, заказное издание сборника стихов. На полу у её ног было разбросано множество других книг, в которых я узнавал недавно вышедшие поэтические антологии.

У окна из-под занавесей выглядывали цветные обрывки перфолент, и я, взяв бокал с разделяющего нас низкого столика, огляделся вокруг, ища глазами автоверс.

— Читаете много стихов? — спросил я, указывая на книги.

Она кивнула:

— Да, пока сил хватает.

Я засмеялся.

— Понимаю вас. Мне, например, приходится читать куда больше, чем хотелось бы. — Я вынул из кармана корректуру «Девятого вала» и протянул ей. — Вам знаком этот журнал?

Она глянула на титульную страницу с видом настолько мрачным и пренебрежительным, что я задумался, зачем она вообще меня пригласила.

— Знаком. Он ужасен, не правда ли? «Пол Рэнсом», — прочла она. — Это вы? Вы — редактор? Как интересно…

Она произнесла это с какой-то особенной интонацией, словно размышляя, как ей следует поступить теперь. С минуту она задумчиво смотрела на меня. Казалось, она борется сама с собой. Степень её осведомлённости обо мне резко изменилась. На застывшем, как маска, лице я видел проблески интереса, то вспыхивающие, то слабеющие, словно меняющийся уровень яркости на киноплёнке плохого качества.

— Что ж, расскажите мне о своей работе, — попросила она. — Вам должно быть хорошо известно, что стряслось с современной поэзией. Почему она так дурна?

Я пожал плечами.

— Тут, по-видимому, всё дело во вдохновении. Я и сам писал когда-то, и немало.