Стул, подобно всей мебели на звездолете, был сделан раздвижным, чтобы им мог воспользоваться любой член экипажа, к какой бы расе он ни принадлежал. Вытащив из бокового кармана пульт управления, Шестоперов нажал нужную комбинацию сенсоров. Лепестки развернулись до требуемого размера, и землянин сел, продолжая размышлять над своими проблемами.

Кроме него в рубке находились пилот, штурман и оператор бортового оборудования – похожий на большого краба тинбор Орта Хуру, заочно приговоренный на родине к смертной казни за принадлежность к социалистической партии. Махнув огромной лапищей по голограмме, Шовит Визброй добродушно прорычал:

– Гляди, Петрович, какая красота…

Справа вверху трехмерного изображения неторопливо приближалась звезда – большая и бледно-фиолетовая. Когда рейдер вышел на траверз светила, стали видны фонтаны протуберанцев. Потом корабль миновал окрестности этого не слишком яркого субгиганта, и звезда осталась за кормой, медленно убывая в размерах к яркости. А навстречу уже катилась кратная система – бело-голубая карликовая звезда и желтый шарик того же класса, что и Солнце.

– Похоже на светило Кранду, – вздохнул долок.

– У тебя там остались родственники? – сочувственно спросил Шестоперов.

Визброй только фыркнул и не стал отвечать. Как обычно, когда экипажу кечем было заняться, вспыхнула политическая дискуссия.

Имперский шовинист Туб Ролианус напористо ратовал за скорейшее возрождение Маванора в прежних границах и с прежней конституцией. По его словам, Старая Империя была идеальным государством, создавшим наилучшие возможности для процветания не только долокам, но и всем малочисленным народам, обитавшим на окраинных мирах держаны.

– Благодаря дружеской помощи большой расы, – восклицал штурман, – ремеды. аксары, фитаклиды и даже бирнумы, прикоснувшись к передовой культуре и высокой технологии Маванора, за считанные десятилетия шагнули из пещер каменного века во дворцы атомно-космической эры!

Попутно Туб весьма едко раскритиковал вождей Конфедерации, которые, как он выразился, «здорово преуспели в потугах разрушить и распродать все то, что с невероятным трудом создали многие поколения их и наших предков».

Насчет властей Конфедерации пилот Визброй не возражал и даже, со свойственной ему бесцеремонностью выражений, добавил немало крепких словечек. Досталось и самим нынешним правителям народа долоков, а также их родительницам. Однако и Маванорскую империю пилот осуждал примерно теми же многоэтажными оборотами. Монархический режим, заявил Визброй, к середине прошлого века полностью выродился. Имперская бюрократия, зажравшись, окостенела, а потому позорно проиграла войну с не таким уж сильным противником – немудрено, что народ отвернулся от прогнившей коррумпированной клики.

– Другое дело, что властители, сменившие прежнюю аристократию, оказались ничуть не лучше и даже наоборот, но это уже тема особого разговора, – свирепо усмехаясь, произнес пилот. – Сегодня же речь должна идти о том, чтобы к власти в Маваноре пришло новое правительство – сильное, энергичное, компетентное. Лишь такой режим сумеет сверху донизу оздоровить всю политическую структуру. Сами понимаете, это должны быть патриотически настроенные военные и технократы – такие долоки, как известно, есть. Причем в немалом количестве.

– Оздоровить систему, но при этом сохранить Конфедерацию? – ехидно осведомился Туб.

Долок свирепо рявкнул:

– Неважно, как это будет называться – Федерация, Конфедерация, Республика, Королевство, Диктатория или Союз! Важно, чтобы у власти стояли просвещенные патриоты, искренне радеющие о нуждах государства, общества и народа.