Изменить размер шрифта - +
Да и стоило ли доискиваться потаенного смысла «чудовищных дикарских» обрядов, если их очевидный дьяволизм лишний раз оправдывал «цивилизаторскую миссию» британской короны?

Я читал отчеты о деятельности католических и протестантских миссионеров в Гималаях. За редким исключением, все они с особым старанием, я бы даже сказал, смакованием стремились выявить темные «омерзительно-непристойные» черты ламаитского культа. Когда же речь заходила о поразительной общности обеих церквей, то тут же срабатывал принцип нетерпимости: «тем хуже» и повторялись проклятия Хука.

Мне вспомнилась превосходная побасенка Карела Чапека, где кроликовод, простая душа, не скрывает своего недоумения: «Не понимаю, как это можно быть голубеводом». Интересно, что ответит на это голубевод?

Насколько мудрее и, главное, честнее была реакция доньи Бланки в гейневском «Диспуте»:

Отдав дань юмору, я хочу вновь обратить внимание на своеобразие гималайской культуры. Путешественника, исследователя, туриста здесь на каждом шагу подстерегают большие и маленькие ловушки, основанные на кажущемся сходстве. Словно Майя, коварная богиня иллюзий, нарочито подбрасывает знакомую приманку, которая, едва вы успели клюнуть, оборачивается досадным промахом. И долго слышится смех Майи, ускользнувшей за туманную занавесь.

Далее станет ясно, насколько абсурдно, несмотря на тьму внешних аналогий, сопоставление ламаизма с римско-католической церковью. Поэтому, оставив пока в стороне серьезные материи, я остановлюсь на мелочах.

Тот же Уоддел, например, пишет о «дыме ладана». Но ламы вообще не знают ладана! Они окуривают свои кумирни дымом травы аваганги или можжевельника. Уоддел просто сделался жертвой иллюзии, оказался в плену аналогий.

Возьмем, наконец, путевые заметки такого интересного и популярного автора, как Бернгард Келлерман.

Описывая святыни Леха, он отмечает:

«Молитвенные барабаны непрерывно гудят: ни один лама не пройдет мимо без того, чтобы не привести их в движение. На всех стенах длинных переходов стоят ряды их, и монахи ударяют по ним одной рукой, проходя мимо».

Как будто бы все верно. Такие барабаны — количество их доходит до сакрального числа 108 — действительно окружают храм, и богомольцы, прежде чем войти внутрь, приводят их в движение.

Зрение не обмануло писателя. Над ним подшутил будда Вайрочана, ответственный за слух. Молитвенные барабаны не могут гудеть. Это, так сказать, барабаны только по форме — цилиндры, наполненные мани. Они предназначены для «прочтения» молитв, которое достигается вращением, а не для музыкальных эффектов.

На то есть плоские «турецкие» барабаны и катушкообразные дамару с двумя шариками.

Вновь подвела кажущаяся очевидность.

Но коль скоро речь зашла о музыке, скажу несколько слов об экипировке ламского оркестра. Благо те же самые инструменты, во всяком случае большая их часть, используются и мирянами.

Кроме колокольчика дрилбу (гханта — на санскрите и хонхо по-монгольски) с ваджрой и головкой богини Тары на ручке, в богослужении используется еще и барабанчик дамару. У них, так сказать, ведущие партии. Кроме того, монашеская капелла располагает украшенным переплетенными драконами «турецким» барабаном «бхери»; медными тарелками «цан» и «цэльнин» с магическими буквами внутри; маленькими тарелочками «дэншик», которые держат в одной руке за связывающий их ремешок; дудармой (двенадцать тарелочек в клетках на деревянной раме), раковиной, «дунг-хор»; свирелью «бишкур» из раковины или рога и «ганлином» — берцовой костью, оправленной в серебро.

Эта труба, согласно канону, «должна напоминать ржание коня, уносящего праведников в рай Сукхавати». Для изготовления ганлина берут кость девственницы, умершей в юности ненасильственной смертью.

Быстрый переход