Он вздохнул, борясь с невольным раздражением.

— Господи, Ло, как ты думаешь, что я почувствовал, когда пошел выпроводить «разродившуюся мадам» и наткнулся на наш завтрак, брошенный на полке? Одному Богу было известно, как долго ты подслушивала или подглядывала. А каково мне было потом — когда я получил твою записку и понял, что ты сбежала?.. — Он заглянул ей в лицо.

— А ты можешь представить, что почувствовала я, когда увидела тебя полуголым в объятиях этой смазливой шлюшки?

Теперь, с облегчением выслушав правду и поверив в нее, Лаура могла, наконец, позволить себе роскошь лягнуть поверженную соперницу.

— Я едва успел натянуть на себя хоть что-нибудь, чтобы открыть дверь. — Джесс широко улыбнулся. — Думал, ты в ванной и собирался еще поваляться, пока ты не придешь ко мне снова.

По телу Лауры мгновенно прокатилась волна желания, и сердце ее учащенно забилось.

— Почему ты решил так сделать? — спросила она, невинно округлив синие глаза. — Ты ожидал, что тебе подадут завтрак в постель?

— Не ожидал, а ждал. — Его зовущий взгляд ласкал мягкие очертания ее тела, а в голосе таилась знакомая истома. — Я люблю тебя, дурочка, люблю тебя всю. Такую теплую, нежную, сострадательную. Я хочу обнять тебя, я хочу тебя… — Руки Джесса заскользили по ее телу, вновь и вновь лаская каждый его трепещущий изгиб. — Я хочу быть для тебя всем. Мужем, любовником, отцом твоих детей… — Обжигающе-чувственные поцелуи крупным дождем сыпались на ее счастливое личико.

— Это зависит… — дразняще медленно начала она, продлевая сладострастную паузу, — от некоторых условий…

— Назови их!

Лаура раскраснелась от жара, вспыхивающего под кожей в ответ на его прикосновения.

— Мне бы хотелось продолжать делать то, что я умею. Помогать таким людям, как Нелли, учить их снова говорить, — призналась она, затаив дыхание.

— Сколько хочешь, если только ты не будешь забывать при этом обо мне и детях. — Он слегка ущипнул ее за ямочку на щеке. — Это все, малышка Ло Пэркью?

— Нет! — быстро поправилась она, произнося слова в такт плавным движениям мужа, которые ассоциировались с теплой морской волной, похитившей хрупкую лодку и все сильнее раскачивавшей ее. Погрузив руки в это тепло, Лаура ощутила неистовый напор его страсти. И тогда она выдвинула второе условие, зная, что в этот момент ей простится все.

— Никогда даже не думай называть меня малышкой Ло Пэркью, — строго потребовала она. — Знаешь, кто я? Госпожа Лаура Фоклейн, леди Хантерс.

— И любимая супруга сэра Джесса Фоклейна. Отныне и навсегда!

— Да, — радостно согласилась она. — Навечно!

Подхватив Лауру на руки, он проследовал в спальню, где без лишних слов освободил от халата и трусиков, предоставив ей желанную возможность совершить подобный ритуал и с ним.

Лаура делала это медленно, с нежностью и сдержанной осторожностью, которая заставляла Джесса стонать от нетерпения, когда прохладные пальчики касались пылающей кожи, пока наконец, распростершись на тонком льняном белье, не пригласила его войти. Вдвоем они нашли ритм, объединивший их тела в пульсирующем единстве, чистом и трепетном, неукротимо влекущем к сиюминутности экстатического небытия.

Еще долго, немыслимо долго, Лаура умирала и воскресала от наслаждения, извиваясь в объятиях Джесса. Возможно, именно здесь, в роскошных, но, увы, лишенных семейного тепла апартаментах они зачали ребенка — подлинного наследника, плоть от плоти и кровь от крови своей, которому было суждено исполнить завет Нелли Гасьер и продлить власть корсиканского рода над поместьем английских аристократов.