Джону Старку было не до любезностей и он заорал:

— Мистер президент, тут до меня дошли слухи о том, что в своем обращении к нации вы собираетесь предложить мне стать вашим прихвостнем и отменить выборы к чертовой матери! Вы, что совсем сдурели? Только попробуйте сделать это и я вылью на вас всю ту грязь, в которой вы извозились за последние двадцать лет! Я не пожалею ни вас, ни ваших детей, мистер президент! Раз вы намерены перейти все границы дозволенного, то и я буду действовать точно так же и мне плевать на то, что от этого пострадает имидж всей Америки и весь мир будет считать Белый дом гнездом подлости и разврата, Конгресс скопищем негодяев, а вас, мистер президент, последним мерзавцам. Я вам все припомню! И то как вы сдали Македонию албанцам, и то, как по вашему личному приказу из Афганистана перевозили наркотики в Европу на американских военно-транспортных самолетах, и даже то, как ваш папаша, который был ещё большим негодяем, вступил в сговор с Саддамом Хусейном. Я вас смешаю с такой грязью, мистер президент, что вы никогда не отмоетесь. Так что хорошенько подумайте обо всем этом прежде, чем начнете записывать свое выступление.

Выпалив эти угрозы, которые были очень серьёзными, Джон Старк бросил трубку даже не удосужившись выслушать, что скажет в ответ на это президент. У Джозефа Баха померкло в глазах. До того, как стать губернатором Калифорнии, Джон Старк долгое время работал в ЦРУ на самых высоких постах и, пожалуй, был в настоящее время самым осведомленным человеком в Америке. Именно поэтому его угрозы могли иметь для него самые серьезные последствия. Между тем, похоже, его советник вовсе не считал положение безвыходным и как только этот горлопан умолк, он громко расхохотался и воскликнул:

— Джо, этот тип не сделает ни-че-го из всего того, о чём он только что говорил.

Я хорошо знаю этого старого лиса. Он совсем не умеет блефовать и престиж Белого дома для него имеет даже большее значение, чем престиж Америки. Так что успокойся, он никогда не пойдет на это и поверь, в твоем обращении есть несколько таких пассажей, после которых этот болван не сможет отказаться от твоего предложения. То, что ситуацию с этим проклятым кораблем пришельцев ты сравнишь с теми временами, когда нам пришлось сражаться с японцами, быстро поставит его на место. Вот увидишь, уже через час после твоего выступления он согласится и выступит со своим обращением.

Президент Бах посмотрел на генерала Колли затравленным взглядом, послушно кивнул головой и даже позволил себе улыбнуться. Уж ему-то было хорошо известно о том, что этот человек никогда не ошибался в людях и всегда знал до какого крайнего предела они могут дойти. Это очень часто выручало его и, порой, он поражался его проницательности. Только поэтому он вновь взял в руки стопку листов и продолжил читать свое обращение. Правда, весь кураж уже пропал и когда он стал зачитывать своё обращение, которое, почему-то, стало казаться ему банальным, перед объективом, его аналитики признали запись удовлетворительной только с пятого раза.

Обращение должно было пойти в эфир в прайм-тайм, но перед этим Джозеф Бах хотел обязательно поговорить по телефону с Кремлем и постараться поставить этого русского выскочку на место. Поначалу, он хотел говорить с русским президентом один и лишь потом, вспомнив о том, что его советник прекрасно говорит по-русски, решил привлечь его в качестве переводчика и попросил остаться в Овальном кабинете, где шла запись обращения. Генерал Колли, понимающе кивнув головой, сел сбоку от его письменного стола и он приказал соединить его с Москвой.

Связь была установлена подозрительно быстро и у него возникло такое ощущение, что где-то в Белом доме прячется русский шпион. Президент Давыдов, выслушав его дежурное приветствие, начал разговор первым и, что называется, взял быка за рога, немедленно заявив ему следующее, да к тому же на весьма правильном английском, хотя и с сильным акцентом:

— Господин президент, я уже не ожидал вашего звонка и хотел было позвонить вам сам.