Единственное повреждение, обнаруженное на судне, – сломанный вал гребного винта.

Паруса выстирали и развесили в подвале для просушки. Ласкер смотал с судна канаты, почистил их и убрал в сарай.

На уборку трюма ушло еще два дня.

Под палубой обнаружились две каюты, камбуз и ванная.

В каютах не было ничего особенного – по столу и по нескольку стульев в каждой, да по две койки. В грубо обработанные переборки было встроено с полдюжины шкафчиков.

В камбузе нашелся холодильник, ряд устройств, смахивающих на микроволновые печи, и бачки для воды. Но пиктограммы на холодильнике и печах оказались незнакомыми. В ванной был душ, умывальник и самый странный унитаз из когда-либо встречавшихся Ласкеру: низкий, широкий, без всяких признаков сиденья или крышки. Тут тоже обнаружились символы, прочесть которые никто не мог.

– Диковато все-таки, – сказал Ласкер вечером жене после того, как они впервые осмотрели трюм. Толпившиеся вокруг яхты соседи через какое-то время утратили интерес и разбрелись, оставив Ласкеров ломать голову над тем, почему судно оказалось под землей. Как заметил Уилл, до воды тут далековато.

После обеда Ласкер устремил неподвижный взгляд на яхту, поблескивавшую в лунном свете.

– Ты в порядке? – осведомилась Джинни.

– Хотел бы я знать, что это значит. Откуда она взялась?

Она пододвинула мужу кусок пирога с лимонным безе:

– Должно быть, осталась от твоего отца. Откуда ж еще?

А еще позже, когда она уселась почитать на сон грядущий, Ласкер натянул куртку и вышел.

Расположенный на отшибе Форт-Мокси словно забыл о времени. Здесь не вводили никаких серьезных новаций, не были заметны и солидные культурные сдвиги, вызванные развитием техники, влиянием приезжих и социальной инженерии. Городок и окружающая его обширная прерия будто угодили в тихую заводь времени, где президент Трумэн все еще у руля, где люди по-прежнему, относятся друг к другу с симпатией, а преступления почти неведомы. Последнее злодейство случилось здесь в 1934 году, когда Багси Морган устроил перестрелку, пробиваясь через границу.

В общем и целом здесь спокойно жить и хорошо растить детей.

Равнина простиралась без конца и без края. Некогда здесь был бассейн озера Агассис – внутреннего моря, занимавшего куда большую площадь, чем все нынешние Великие озера, вместе взятые.

Агассис... Да только его давным-давно нету. Ласкер посмотрел на запад, где на месте прежнего берега высился гребень. На всей равнине больше ни морщинки. Какой бесславный конец! Ласкер много раз летал здесь, показывая окрестности мальчикам, – ему хотелось, чтобы они тоже любили родной край.

«Лесли в десять», КЛМР-ТВ, Гранд-Форкс, 22:26, 18 октября

Марки: Джули, тут у нас в Форт-Мокси нынче случилась странная история. Прямо посреди пашни откопали яхту.

Хаукинс (с улыбкой): Неужто на хлебной ниве вызрела настоящая яхта?

(Переход на дальний план Форт-Мокси; панорама по прерии, наезд на лесозащитную полосу и строения фермы.)

Марки: Эй, никто не терял яхту? А то у нас рядом с границей один фермер озадаченно чешет в затылке. Слушайте репортаж Кэрол Дженсен.

(Переход на общий план: яхта и зеваки; крупный план Дженсен.)

Дженсен: Лесли, говорит Кэрол Дженсен с фермы Тома Ласкера в округе Кавалер.

(Средний план Ласкера.)

Чудесная яхта, мистер Ласкер. Вы действительно утверждаете, будто кто-то закопал ее на вашей ферме?

Ласкер: Именно так, Кэрол. Прямо тут. (Указывает.) Нынче летом эта земля у меня была под паром. Весной собираемся посеять здесь пшеницу. Но для этого мне нужна оросительная система, чтобы качать воду наверх. Так что мы прокладывали трубы и наткнулись.