— Это не новое, это старое. Вспомни крестовые походы, с них и начались длительные, плотные контакты Европы и Азии, — продолжал Бравлин, — в любом случае это один из способов познания.

— Может ты и прав, — процедил волхв.

— С первых же минут наземной стадии операции и мы, и догоны придерживались определенных правил игры. Я читал рапорты, — это не единичный случай, а четкое следование кодексу честной войны. И у нас, и у них нормальное отношение к пленным. В группировке «Самум» медики вытаскивают с поля боя и людей, и догонов, помощь оказывается всем. В первый же день были оборудованы санитарные машины специально под раненых догонов. Наши ребята попадали в плен, — все говорят, что относились к ним по человечески: помещение с земной атмосферой, еда и вода в достаточном количестве.

— Может быть, и так. С современным оружием раненых бывает мало, — саркастически прокомментировал Велемир, — обычно и хоронить нечего.

— Тут ни чего не поделаешь, — развел руками Бравлин, — но догоны, даже проигрывая, не применяли ядерное оружие. Хотя оно у них было. Нам досталось в качестве трофеев три сотни боеголовок и тактические ракеты.

— А в космосе? Насколько я понимаю, все торпеды с ядерными зарядами.

— Космос это другое дело. Торпеда с химической боеголовкой практически не опасна и бесполезна. Здесь действует только атомное оружие. Главное, они применяют это дело на поверхности, не загрязняют радиацией планету, хоть и понимают, — мы их вышибем.

— Если сопротивление обречено, почему тогда не капитулируют? Или надеются на помощь третьей стороны?

— Просто, у них свой кодекс чести. Если есть оружие, средства, значит, надо драться до конца. И они дерутся до конца. Сдаются, только когда на них направишь ствол «Тура», — Бравлин знал, что говорит. Не смотря на постоянную катастрофическую занятость, он внимательно читал все материалы с Рионы. Правда, слова Велемира, о третьей стороне вызвали легкое сомнение: может на самом деле так? Может не все так просто, и в галактической политике наши планы прекрасно укладываются как заданные элементы в планы другого игрока. Все может быть, руссколанские князья умели вести многослойную политическую игру с множеством элементов, своего рода трехмерные шахматы. Нет гарантии, что Другие не ведут такую же игру.

— Если знаком с моральными императивами противника, легче будет вести переговоры после войны.

— Я понимаю, у Чужих есть своя мораль, но только чужая мораль, — Велемир намеренно сделал ударение на фразе «чужая мораль».

— Нет, это близкая нам раса. Близкая по духу, по культуре, по общественным и личным ценностям. Они совсем как люди: им знакомо чувство локтя, они любят и ценят выше своей жизни своих детей, уважают чужую жизнь. Кроме того, в догонском обществе существует дифференцирование по общественному положению, внутренняя конкуренция и стремление к карьере. У них есть своя гордость и чувство собственного достоинства.

— Ты так защищаешь догонов, словно сам стал догоном, — заметил Велемир, затем неожиданно сменил тему, — а Союзом у тебя хорошее дело получилось. Наконец-то люди взрослеют.

— Взрослеют? — удивленно переспросил Бравлин.

— Да. Раньше мы дрались между собой за сырьевые планеты, как дети за игрушки. Готовы были перегрызть бруг другу горло за полпроцента прибыли.

— Ни чего не изменилось, — тихо ответил Князь, — просто при внешней угрозе ведущие страны переориентировали вектор экспансии. Ты хорошо умеешь душу раскрывать.